Мы не будем здесь обсуждать, насколько оправданна критика Аристотеля (который упрекал Платона в том, что он гипостазирует объективную реальность понятий, придумав трансцендентный мир «отделенных» универсалий).
Независимо от того, оправданна эта критика или нет, суть Платоновой теории Идей заключается не в том, что универсалии существуют независимо от мира, а в том, что универсальные понятия имеют соответствие в объективной реальности, которая является реальностью более высокого порядка, чем чувственное восприятие как таковое. Что же касается первого вопроса (о пропасти между истинным знанием и «реальным» миром), то мы должны признать, что Платону не удалось объяснить, как связаны между собой частное и универсальное; но мы еще вернемся к этому вопросу при рассмотрении теории Идей с онтологической точки зрения, пока же не будем касаться этой проблемы.
2. Платонова концепция степеней или уровней знания по отношению к объектам познания приводится в знаменитом отрывке из «Государства», где Платон описывает Линию, вдоль которой душа поднимается в область умопостигаемого. Я привожу здесь схематическое изображение этой Линии и попытаюсь объяснить ее. Следует отметить, что несколько пунктов этой схемы остаются неясными и по сей день, однако Платон, вне всякого сомнения, верил, что находится на верном пути к истине, но нигде, насколько мне известно, не выразил свои идеи в четкой и ясной форме. Поэтому в некоторых случаях приходится только догадываться о том, что он имел в виду.
Развитие человеческой души по пути от невежества к знанию идет от δόςα (мнения) к έπιστήμη' (знанию). Только последнее можно назвать истинным знанием. Как же отличить эти две функции ума? Очевидно, что это отличие должно строиться на различии объектов. Мнение имеет дело с «образами», в то время как знание, по крайней мере в форме νόησις, имеет дело с оригиналами или архетипами άρχαί. Если человека спрашивают, что такое справедливость, а он приводит конкретные примеры несовершенного воплощения справедливости, говорящие о том, насколько, скажем, действия конкретного человека, или конституция, или кодекс законов отдельного государства далеки от универсального идеала, и если этот человек не имеет никакого понятия о том, что существует принцип абсолютной справедливости, который является нормой или эталоном, тогда мы говорим, что его душа находится в состоянии δόςα: он видит образ или копию и путает ее с подлинником. Но если человек хорошо представляет себе, что такое справедливость вообще, если он поднимается над образами к Формам или Идеям, к универсальному, по отношению к которому и следует оценивать конкретные примеры, то состояние его души есть состояние знания в форме έπιστήμη или νόησις; (гносис). Однако душа человека может переходить от одного состояния к другому, образно говоря, «обращаться в другую веру», когда человек начинает понимать, что то, что он раньше принимал за подлинники, на самом деле только образы или копии, то есть несовершенное воплощение идеала или нормы, когда он начинает воспринимать в определенном смысле сам подлинник, тогда его душа находится уже не в состоянии δόςα, а в состоянии έπιστήμη.
Линия делится на два отрезка, а каждый отрезок – еще на две части. Так, существуют две степени έπιστήμη и две степени δόςα. Как это можно истолковать? Платон говорит нам, что низшая ступень, εικασία, имеет в качестве своего объекта в первую очередь «образы» или «тени», а во вторую очередь «отражения в воде и в плотных, гладких и глянцевитых предметах и во всем подобном этому»5. Это утверждение кажется нам весьма странным – вряд ли человек способен принять тень предмета или его отражение на воде за сам предмет, однако Платон подразумевал именно это. Отрезок, по мнению Платона, охватывает также и образы образов, или имитацию имитации. Так, мы говорим, что душа человека, чье представление о справедливости ограничивается лишь несовершенной афинской конституцией или действиями какого–то конкретного человека, пребывает в состоянии δόςα. Если же за него возьмется ритор и, пустив в ход все свое красноречие и дар убеждения, внушит ему, что все на свете справедливо и правильно, что конечно же весьма далеко от действительности, то душа этого человека будет пребывать в состоянии εικασία. То, что он принимает за справедливость, всего лишь тень или карикатура образа, который сам является копией универсальной Формы. С другой стороны, состояние души человека, который считает справедливостью ту ее степень, которую обеспечивают законы Афин или справедливость какого–либо конкретного человека, можно охарактеризовать словом πίστις (вера).
Платон говорит нам, что объектами отрезка πίστις являются реальные объекты, соответствующие образам предыдущего отрезка εικασία, и называет в качестве таковых «все живые существа вокруг нас и весь мир природы и искусства»6. Это означает, что в состоянии πίστις находится человек, который представляет себе, к примеру, лошадь только в образе реальных лошадей и который не понимает, что реальные лошади – это всего лишь несовершенные «имитации» идеальной, то есть лошади вообще. Он имеет не знание о лошадях, а только мнение. (Спиноза мог бы сказать, что этот человек пребывает в состоянии воображения, иными словами, неадекватного знания.) Аналогичным образом человек, считающий истинно реальным мир, не понимающий, что этот мир – лишь более или менее «нереальная» копия невидимого мира (то есть что чувственные объекты – всего лишь несовершенное воплощение идеала), находится в состоянии πίστις. Он поднялся уже ступенью выше мечтателя, который думает, что образы, предстающие его глазам, – это реальный мир (εικασία), но он еще не достиг έπιστήμη: он не обладает настоящим научным знанием.
Упоминание искусства в приведенном выше высказывании помогает нам лучше понять мысль Платона. В десятой книге «Государства» он говорит, что художники находятся на третьем месте от истины. К примеру, существует идеал человека, и есть конкретные люди, которые являются копией, имитацией или несовершенным воплощением этого идеала. Но вот появляется художник и рисует портрет человека – имитацию имитации. Все, кто принимает нарисованного человека за настоящего (вроде того, как некоторые принимают воскового полицейского у входа в музей мадам Тюссо за настоящего), находятся в состоянии εικασία, зато тот, чье представление о человеке ограничивается образами тех людей, которых он знает, видел или о которых читал, и кто не имеет никакого понятия об идеальном человеке, пребывает в состоянии πίστις. Но тот, кто понимает, что существует идеальный тип человека, чьей несовершенной реализацией является обыкновенный человек, находится уже на стадии νόησις. Опять–таки справедливый человек может имитировать или воплощать в своих поступках, пусть даже далеких от совершенства, саму идею справедливости. Но когда трагический актер изображает этого человека на сцене, не имея при этом никакого понятия о справедливости, он просто имитирует имитацию.
