Ховрах снова сделал движение поклониться, но выпирающий
живот позволил только чуть склонить голову:
— Он просит сказать пару слов наедине.
Светлана сделала жест отрицания, явно страшилась остаться
один на один со зловещим послом артанцев, но внезапно ее взгляд упал на Кузю,
что в дальнем углу объезжала громадного волка:
— Хорошо. Проводи в комнату с двумя мечами.
— С двумя мечами в комнату? — переспросил Ховрах.
Светлана грустно покачала головой, Она тоже бы этого хотела,
сказали ее глаза.
Когда Ховрах удалился, она сказала негромко:
— Мрак, ты уже однажды спас меня... Охраняй и сегодня,
хорошо?
Огромный волк с готовностью помахал хвостом. Глаза его были
преданные.
Посол Артании нахмурился, увидел как вместе со царевной
вошел огромный волк. Желтые глаза зверя холодно и прицельно задержались на его
горле, обнаженных руках. Он остановился, наблюдая за каждым его движением.
— Царевна, — поклонился посол. Его глаза не оставляли волка.
— Этот зверь... У меня важный разговор с тобой.
Она сделала приглашающий жест, грациозно опустилась в кресло
со спинкой. Волк сел с нею рядом, глаза его пристально изучали дергающийся
кадык посла.
— Говори, достойный Маздон.
— Царевна, этот волк...
Она очаровательно улыбнулась:
— Он не понимает разногласий между Куявией и Артанией.
— Да, но...
— Пожалуй, он никому не расскажет, — продолжала Светлана
задумчиво, — если даже услышит что-то непристойное. Но я надеюсь, что ты сам
такое не скажешь... Он очень чуток на мое настроение.
Она опустила руку и почесала Мраку за ухом. Посол сглотнул,
его глаза с трудом оторвались от созерцания зверя. Глядя царевне в глаза, он
сказал как можно более твердым голосом:
— Царевна. Разговор пойдет о судьбах страны. Я не могу
собраться с мыслями, когда этот зверь рассматривает мою глотку!
Нежные пальцы, прижали Мрака, вызывая сладкую дрожь, к
земле:
— Ляг!.. Вот так. Теперь лежи спокойно.
— Этого недостаточно, — сказал посол мрачно.
— Тогда разговор на этом закончим, — сказала Светлана тем
уверенным голосом, каким ей хотелось бы говорить чаще. — Сегодня на меня в этом
комнате один уже почти... напал.
— Царевна!
— Он тоже, может быть, не собирался нападать... но, слово за
слово, а когда у мужчин доводы кончаются, то, понятно... Будь этот волк со
мною, тот остановился бы раньше. И наши отношения остались бы более теплыми.
Угроза в ее словах прозвучала отчетливо. Посол несколько
мгновений рассматривал ее лицо. Она умеет себя держать, эта царская дочь. Их с
младенчества учат держать спину прямо, головы высоко. Если и позволяют себе
выказывать истинные чувства, то разве что в запертой на два засова спальне,
спрятавшись под одеялом, чтобы даже в ее комнате не подсмотрели через тайные
дырочки.
— Царевна, — сказал он, — я надеюсь, ты сумеешь сдержать
этого зверя... Но на всякий случай предупреждаю: у меня на поясе нож. Лезвие
острее бритвы, но главное — в двойной борозде яду хватит, чтобы отправить к
Ящеру дюжину человек.
Она смотрела пристально:
— Зачем тебе этот яд?
Он твердо выдержал взгляд ее ясных как горные озера глаз:
— Царевна... этот яд я имею право потратить только на себя.
— Зачем? — повторила она настороженно.
— На пыльных дорогах... да и не только на дорогах, хватает
людей, которые будут сдирать мою шкуру по лоскуткам, выдергивать ногти и ломать
кости по суставу, чтобы первым дознаться о моем задании. Всякий посол знает,
что лучше успеть умереть раньше.
Ее взгляд смягчился:
— Но как же... Кто сам себя лишает жизни, тот проклят всеми
волхвами. Его даже хоронят в стороне от всех! Он лишается права войти в вирий.
Посол скривил губы в горькой улыбке:
— Это тот риск, на который идем. К тому же остается надежда,
что боги как-то учтут различие... Но не будем уклоняться от главной дороги,
царевна! Мне велено передать тебе, что войско Артании готово встретить тебя на
перевале.
— Зачем?
— Не стоит притворяться, что твое положение... не совсем
устойчиво. Все знают, что тебе не продержаться дальше сегодняшнего дня. Завтра
здесь будет другой правитель. Я не стану гадать: Горный Волк, Руд или кто
другой. Но главное, что тебя либо убьют, либо бросят в темницу, откуда выхода
уже не будет... Не следует льстить себя надеждой, что кто-то из них возьмет
тебя в жены. Они знают, что ты своевольна и умна. Понимают и то, что однажды
сама запрешь их в темницы, а власть возьмешь в свои руки.
Она сказала ровным голосом:
— Это все слишком далекие предположения. Зачем меня
встречает войско артанцев?
— Чтобы дать защиту. Наш царь предлагает тебе почетное место
при его дворе. Ты будешь блистать и там! А когда сама захочешь, выберешь себе
по сердцу знатного мужа.
Волк беззвучно приподнял край верхней губы, показал острые
длинные клыки. Желтые глаза следили за послом неотрывно.
— Понимаю, — сказала Светлана. — А что возьмет за такую
доброту?
Посол поклонился:
— В доброте самой уже есть вознаграждение. Просто он
полагает, что согласишься уступить земли по эту сторону перевала. Немного,
всего лишь по левый берег.
У нее вырвался невольный возглас:
— Это треть наших земель!
— Всю Куявия захватит кто-то из твоих врагов, — напомнил
посол. — А враги близкие, всегда ненавистнее далеких. Так не лучше ли отдать
хоть часть артанцам, чем Горному Волку?.. К тому же, если захочешь, наши войска
могут помочь вернуть престол.
Она сказала с горькой насмешкой:
— Но за это я должна буду отдать вам уже две трети Куявии?
Посол молчал. Она ощутила, что у правителя Боевых Топоров
могут быть планы и посерьезнее. Взять всю Куявию в бронзовый кулак, а ее
оставить на престоле красивой куклой, окруженной его воинами-артанами!
Мелькнула мысль, что это все же лучше, чем отдать царство
ненавистному Горному Волку или Руду. Она дала этой мысли овладеть ею глубже,
чтобы посол видел ее колебания и растущую заинтересованность. Любой человек так
бы и сделал. Только царских детей всегда воспитывали в мысли, что сперва думать
надо о стране, потом о себе. Но посол пусть думает, что она больше нормальный
человек... даже просто испуганная девушка, трепещущая за свою невинность, чем
царская дочь.
