— Это интересное предложение, — произнесла она медленно. —
Правда, я предпочла бы остаться не при артанском дворе, а где-то по ту сторону
перевала. На своем клочке земли, со своим дворцом и своими людьми...
Посол улыбнулся, взгляд стал хозяйским.
— Я думаю, правитель Боевых Топоров пойдет на это.
— Я должна подумать.
— Царевна, — голос его стал предостерегающим, — это у меня
много времени, Но не у тебя!.. Ты уверена, что переживешь сегодняшнюю ночь?
Она поднялась, давая понять, что разговор закончен. Посол
поднялся тоже. Несколько мгновений смотрели глаза в глаза, затем посол нехотя
поклонился. Светлана как можно спокойнее пожала плечами:
— Кто из нас уверен в завтрашнем дне?
В голосе посла сквозило раздражение:
— Царевна! Дюжина людей ждет тебя за воротами замка.
Переоденут, уже завтра будешь за перевалом. Никакая погоня не достанет — кони в
нашей стране самые быстрые на свете!
— Я подумаю, — ответила Светлана медленно холодеющим
голосом.
Взгляд ее стал строже, но в темных глазах посла были злость,
разочарование и насмешка. Светлана ощутила как по спине побежал холодок. Посол
не выказал неповиновения или опасности, но он ясно навязывал ей свою волю, и
она не знала, как поступить.
Мрак зевнул, показав страшное жерло, красное как пламя,
поднялся и пошел вдоль стены, обнюхивая углы. Посол еще еще боролся взглядом с
царевной, уже ее лицо дрогнуло, в нем начали проступать страх и растерянность,
но Мрак в это время подошел к послу сзади, задрал заднюю лапу. Тот запоздало
обнаружил, что его роскошный халат потяжелел, стал горячим и очень мокрым. Он
оглянулся, отпрыгнул в испуге:
— Этот... этот зверь намочил мою одежду!
Царевна с удовольствием засмеялась. Голос ее был как
серебристый колокольчик:
— Он вас всего лишь наметил. Теперь он вас запомнит.
Посол с отвращением оттопырил двумя пальцами полу халата:
— Я его... тоже запомню.
— Эй-эй, — сказала царевна предостерегающе. — Не обижайте
мою бедную собачку.
В его темных глазах плеснула ярость:
— Бедную?
— И жалобную. И добрую. Посмотрите какие у него глаза!
Мрак повернул голову, давая возможность посмотреть в свои
глаза. Заодно показал и клыки. Посол в самом деле увидел и понял насколько тот
добрый. Догадался без труда, что добрая собачка думает о нем на самом деле.
— Царевна, — сказал он, отступая с поклоном, — я вынужден
удалиться... Мне надо сменить одежду. Это здесь такие запахи, что я мог бы и не
менять... гм... но артанцев с детства приучают к чистоте! А ты пока подумай над
моими словами.
Когда он ушел, Светлана смеяться перестала. Очень серьезно
посмотрела на волка:
— Странно... Ведь ты еще ничего не метил!
Глава 11
В сопровождении волка Светлана спустилась в Золотую Палату.
Пир продолжался, хотя половина мест за столами опустела. Волк, которого она
назвала Мраком, посмотрел на нее вопросительно. Светлана прошептала горько:
— И ты заметил? Они разбрелись по дворцу.
Волк потерся о ее ногу. Светлана почесала за оттопыренным
ухом, мохнатым и теплым, объяснила:
— Присматриваются, где моя стража. Это может произойти
сегодня ночью.
Горный Волк и Руд сидели за одним столом. Лица были злые,
спорили ожесточенно. Рядом с Рудом сидел Голик, что-то доказывал с жаром,
дергал за рукав, а в глаза Горного Волка заглядывал искательно.
Светлана передернула плечами. Лицо постельничьего не
понравилось, обычное лисье выражение уступило место жадному нетерпению.
— Боги, — вырвалось у нее тихо, — а мне и поспорить не с
кем! Уже с волком говорю...
Волк лизнул ей руку. За столами подняли головы, смотрели с
вопросительной враждебностью. Горный Волк помахал рукой, взревел зычно:
— Царевна! Хромай сюда. Здесь еще осталось вино.
Руд и даже Голик ухмылялись. Светлана ощутила как щеки
заливает смертельная бледность. Хищники уже сговорились?
Ровным голосом она произнесла:
— Я прощаюсь с вами до завтра. А вы, дорогие гости,
продолжайте честной пир.
Кто-то крикнул что-то вслед, но Светлана сделала усилие,
чтобы не услышать. Доброго не скажут, а отвечать на обиды сил нет.
Слезы брызнули, когда переступила порог своих покоев. Яна
бросилась раздевать, руки тряслись, сама взревела в голос, жалея добрую царевну.
Волк лизал руки, Светлана обхватила его большую голову, прижала к груди, ее
слезы падали ему на широкий лоб.
— Один ты у меня защитник...
От волка сильно пахло зеленью, живицей и почему-то
муравьиной кислотой. От его тела шло мощное животное тепло, но он вздрагивал,
косил на нее большим глазом, в котором желтизна быстро уступала
кроваво-красному пламени.
— Иди, Яна, — велела она.
— Царевна, — сказала Яна, — дозволь остаться в твоих покоях.
Тревожно что-то мне.
— Иди к себе, — велела Светлана уже строже. — Если услышишь
шум, то запрись и не выходи. Поняла?
Яна упрямо покачала головой:
— Нет. Сюда могут ворваться плохие люди.
— А ты меня защитишь? — спросила Светлана с горькой улыбкой.
— Иди. Иначе и ты погибнешь. Но сперва тебя испакостят... Иди! Я так велю.
Яна с недовольным вздохом удалилась в свою каморку. Светлана
прислушалась, но щелчка засова не услышала. Верная служанка явно решила
провести ночь без сна, стеречь ее сон.
— Бедолажка, — прошептала Светлана. — В таких делах слуги
гибнут первыми.
Она забралась в постель, натянула одеяло до подбородка.
Светильники наполняли спальню легким запахом благовоний. Все окна, кроме
одного, плотно заперты ставнями, а самое маленькое, перегорожено прутьями так
плотно, что не пролезет и кулак. Оттуда струился густой теплый воздух ночи,
который к утру станет чистым до прозрачности. Но доживет ли она до утра?
Волк покрутился, выбирая место, понюхал, а когда лег,
грохнул костями так, будто устроился не на толстой медвежьей шкуре, а на голых
досках. Она слышала как он вздохнул, поерзал, почесался.
За толстой стеной словно бы кто-то скребся, потом ненадолго
затихло, а когда зашуршало снова, то звук был странным и пугающим, будто кто-то
грыз камень, как жук-древоточец грызет мебель.
