Медея вздохнула, открыла скрыньку, повернула к Мраку. Там
было искусное изображение на эмали толстого рыжего пса. Таких толстых Мрак в
жизни не видел.
— Это мой Юша, — тихо сказала Медея, она оглянулась по
сторонам и понизила голос до шепота. — Он уже старенький, почти не ходит, но я
его люблю. Это моя тайна, я никому не показываю. Все начнут советовать, чтобы я
взяла молодого и сильного пса, раз уж люблю собак, а этого отдала на живодерню.
Ее взгляд невольно соскользнул на ноги Мрака. Из собачьих
шкур получаются самые лучшие сапоги. Мягкие, износу не знают, воду и даже
воздух держат. Только сдирать шкуры приходится с живых, иначе кожа начнет
пропускать воду.
— У меня сапоги из оленя, — пояснил Мрак. — Я не боюсь
замочить ноги. Чище будут.
— Из оленя не жалко, — согласилась Медея. — Олень для того и
создан богами, чтобы его били и ели. Ты как насчет оленины?
— Если жареной, — задумчиво сказал Мрак, — да с подливой из
лесных ягод... и печеных яблок добавить бы...
Медея хлопнула в ладоши. В шатер ворвались сразу с трех
сторон, острые копья заблистали над головами, многочисленные как звездный рой в
летнюю ночь.
Жаба зашипела, прижалась к плечу Мрака, словно готовилась
прыгнуть и защищать друга и хозяина. Он чувствовал как часто-часто бьется ее
перепуганное сердечко.
— Эмена, — велела Медея властно, ее пальцы уже захлопнули
скрыньку. — Приготовь для гостя оленину. А ежели углубитесь в лес, то может
повезет забить лося. Мне кажется, он больше привычен к лосятине.
Эмена смерила его недобрым взором:
— Да это такой лось...
Мрак ей бесстыдно улыбнулся, показав острые волчьи зубы.
Подмигнул, и Эмена ушла, презрительно фыркнув и покачивая упругими ягодицами.
В шатер к Медее были допущены на пир трое из ее лучших
поляниц. Медея ела к удивлению Мрака мало. Он отводил взор, старался не
пялиться на ее роскошную грудь, на ослепительно белые как алебастр плечи,
безукоризненно вылепленные, зовущие, сочные, но глаза сами поворачивались в
орбитах, он смотрел ей в глаза, темные и смеющиеся, потом взгляд сползал по
спелым как вишни губам, пытался задержаться на нежной шее, но его неудержимо
тянуло как в омут по ложбинке между молочно-белых шаров, что смыкались плотно,
пытались выбраться наверх из широкого разреза платья.
Медея загадочно улыбалась одними уголками губ. Поляницы ели
в охотку, но вина почти не пили, на Мрака поглядывали недружелюбно.
— Кстати, — сказала Медея, глядя ему в глаза, — тот герой...
или сумасшедший, который перебил кучу воинов Горного Волка и Руда...
Мрак спросил удивленно:
— Я слыхал, они друг друга били?
— Пусть так думают, — отмахнулась Медея. — Я чувствую, это
был один человек... Так вот он только связывал моих воинов. Но ни одной не
убил.
Мрак пожал плечами:
— Повезло.
— Я не верю в везение, — ответила Медея, — которое
повторяется. А мои воины уцелели трижды! После чего я и увела их. Дабы не
искушать судьбу.
Он зевнул:
— Не знаю. Я человек простой и даже совсем простой. Меня и
близко не допустили бы к дворцу.
Медея усмехнулась:
— Но многое из дворцовой жизни тебе известно.
— Ну, собаки лают, ветер носит, — ответил Мрак равнодушно. —
Чего не наслушаешься! Всяк рад перемыть косточки. Вот про тебя дивятся, зачем,
мол, ей на исподнем белье две красные ленточки?.. Я им говорю, а вам какое
собачье... или собачачье дело? А они: антиресно, мол, раньше она носила желтые!
Медея дернулась, лицо ее побелело и застыло. Остановившимися
глазами смотрела на безмятежного Мрака:
— Кто... говорит?.. Где?..
— Да в селах, — отмахнулся Мрак, — на постоялых дворах, в
харчевнях... на перекрестках дорог, в рыбацких хижинах, у охотничьих костров,
на переправах...
Она слабым голосом промолвила:
— До...вольно. Верю. Только ума не приложу... откуда?
— Челядь, — буркнул Мрак пренебрежительно. — О царях знают
все. Для челяди нет царей.
Она в замешательстве порыскала глазами по сторонам, словно
искала на что перевести разговор, с неудовольствием скользнула взглядом по его
палице и двум швыряльным ножам на поясе:
— С твоими мышцами можно бы завести лучше.
— Какое есть.
— Я узнаю марки людей Горного Волка, — сказала Медея
медленно, ее глаза хищно сузились.
— Выиграл в кости.
— У живых? — спросила Медея с лицемерным удивлением. — Я
узнаю значок воеводы Горного Волка. А его нашли с разрубленной головой.
Ее глаза насмешливо обшаривали его лицо. Мрак пожал плечами:
— Да? Не повезло ему... Но, ты сказала, твои девки остались
целы?
Глаза Медеи утратили насмешливый блеск:
— У меня не девки... а свирепые воины. И я думаю, что
кому-то просто повезло застать их спящими. Иначе бы с ними так просто не
справиться. В другой раз этому неизвестному так не повезет.
Мрак пожал плечами:
— Да, в мире все меняется. Но многое зависит от того, на
какой стороне твои свирепые окажутся.
— Здесь, в степи, нам ничто не грозит. Наши стрелы бьют
метко, а кони догоняют птиц.
Мрак скользнул взглядом по ее развитой фигуре:
— Ты ездишь на коне?
Она фыркнула:
— Где ты видел коня, чтобы не упал? Да не при виде меня, а
подо мною! Я езжу в колеснице, как и надлежит царице. Как-то видела в дальнем
походе молодого носорога... Такой живчик, просто прелесть! Я прямо влюбилась.
Быстрый, сильный, веселый. Вот на нем бы... Фыркнул, унесся, только и видела.
Когда поляницы покинули шатер, а скатерти с объедками
унесли, Медея обратила к Мраку вопрошающий взор:
— Как я поняла, ты не случайно решил пройти через мой стан.
— Точно, — восхитился Мрак. — Что значит, царица! Вот так
сразу в точку... А отправился я в свой квест неспроста. Исчез царь, а без царя,
сама понимаешь... Многие живут без царя в голове, так даже проще, но без царя в
стране, как ты знаешь, сразу начались распри. А простым и простодушным людям,
вроде меня, это совсем ни к чему. Ведь когда цари дерутся, чубы трещат у нас,
простых и даже очень простых.
Медея смотрела исподлобья. Этот человек не выглядел простым
и простодушным. Он выглядит очень даже простым и очень даже простодушным.
Настолько простым, что даже жаба выбралась из котомки и сидит на его плече.
