— Почему?
— Не страшишься. Сразу все объяснил себе, успокоился, даже
прикинул где будешь развешивать свои онучи... Честно говоря, такого запаха этот
мир еще не знал.
— То-то я гляжу, — удивился Мрак, — за мной бабочек, как за
Таргитаем девок!
Хозяйка вскинула голову, всмотрелась в плящущее над ним
разноцветное облачко. Мотыльки шуршали крыльями. В воздухе поблескивали
крохотные искорки пыльцы.
— Странно, что с ними... Они уже натыкаются друг на друга.
— Это знакомо, — кивнул Мрак понимающе, — то ли будет, когда
и полижут!
Хозяйка посмотрела с неуверенностью. Бабочки все кружились
вокруг Мрака, пытались садиться на мокрые от пота плечи, иные старались сесть
на сапоги.
— Что это с ними?
— Я постираю, — пообещал Мрак. — Неделю в дороге! А бабочки
пусть потерпят до другого раза. Хлебнули нектару, и довольно. Не могу ж я ради
бабочек немытым ходить?
Снова в ее глазах он уловил насмешку. И подумал, что глупо
будет выглядеть, ежели начнет стирать онучи среди волшебного сада. С другой
стороны, его самого достала эта вонь. И пусть волшебные птицы чирикают во все
горло, он сперва постирает, а потом послушает. Пусть кому-то покажется
неуважительным, но с грязными ногами самому свет не мил. А с чистыми, ежели
поглядеть, то жить можно.
— И что же, — сказал он внезапно, — царь здесь?
Хозяйка посмотрела удивленно и настороженно:
— Почему так решил?
— Чутье, — ответил он.
— Только чутье?
— Увы. Я ведь простой, даже очень простой. Был у меня друг,
только уму доверял. Уму и знаниям. Чутье презирал, ибо проверить его не мог. А
я неграмотный, мне и чутья хватает.
Она все еще пристально смотрела ему в глаза. Поколебавшись,
сказала:
— Ты странный человек... Но твое чутье не подвело. Царь
здесь.
— Что ты с ним делаешь?
Ее брови взлетели:
— Ничего. А что я должна? Ремни с его спины резать, ногти
выдергивать?
— Да нет, — замялся Мрак, — но как-то должна же его
пользовать. Он мужик еще в силе, а ты здесь одна да еще бабочки вон крыльями
машут... Это даже у бабочек бывает, не только у людев! А тут у тебя вроде лето,
жарко.
Хозяйка сорвала с дерева странный плод, похожий на
диковинную грушу, протянула Мраку. Тот опасливо покачал головой:
— Да съесть я все смолочу, да потом что? Не превратится в
каменюку, когда наверх вылезу?
Сказал, зыркнул в ее лицо. Проверял, как отнесется к тому,
что собирается покинуть ее царство. Вдруг и его оставит здесь как царя и этих
бабочек?
— В каменюку? — повторила она. — Нет, это не в каменюку
превратится. Ты что-то недопонял, Мрак. Похоже, решил, что поймала царя и держу
его для собственного употребления?
— Ну... я сказал... не совсем так...
— Эх ты, дикарь лохматый. Я бы лучше тебя оставила. Если бы
удалось заманить. Ничего ты не понимаешь... Я — Хозяйка Медной Горы. У меня
есть старшая сестра по имени Дана. Знаешь ее? Так вот, этот царь, чтобы ты
знал, мой родной племянник. Еще маленьким здесь бывал, по моему саду бегал.
Здесь был счастлив! Может быть, только здесь и был счастлив.
Впервые в ее нечеловечески прекрасном лице проступила
грусть, даже печаль. Мрак осторожно кивнул, не сводя с нее глаз:
— Прости, что так о тебе подумал.
— Да ладно уж...
— Все равно прости. Я не должен был сразу худшее. Но тогда,
если ты сказала верно, дело еще хуже! Я думал, царя держат взаперти. Мне только
и оставалось, что найти эту Медную Гору, разнести вдрызг, перебить медных
драконов, освободить царя и отвезти домой, где все от радости будут меня в
задницу целовать. Ну, не все, конечно, это я загнул, Рогдай не поцелует, но все
же мне все казалось проще. А если здесь спасается от страстей житейских, то мне
надо его брать уговорами, а с этим у меня слабо. У меня только этот довод, но
он может не помочь.
Он сжал пальцы в кулак, подул на побелевшие костяшки.
Хозяйка смотрела с грустной насмешкой. Тарха бы сюда, подумал Мрак тоскливо.
Тот бы дудой откуда хошь выманил. Или — Олега. У того язык подвешен как надо, у
мертвого выпросит, кого хошь уболтает.
— Ничем не могу помочь, — сказала Хозяйка. Ее голос
похолодел. — Я дам тебе поговорить с царем. Сумеешь уговорить — выведу вас
обоих наверх. Не сумеешь — сам останешься. Согласен?
Мрака осыпало морозом. Уговоры — это не топором махать. На
этом поле его побьет любая базарная баба.
Он обвел тоскливым взором блистающий мир. Затылком
чувствовал внимательный взгляд Хозяйки, в котором была смертельная угроза.
— Согласен, — ответил он. — Хотя чую, не только белого снега
больше не узрю. Но и белого света.
Между камней блеснуло, искорка разгорелась в огонек. Тот
превратился в пылающий факел, разросся, и Мрак изумленно рассмотрел в пламени
девичью фигурку! Затем огонь вокруг нее исчез, а она, вся сотканная из
движущегося пламени, озорно смотрела в его изумленное лицо:
— Исполать тебе, дядя!
— И ты будь здорова, — проговорил он с трудом, — малышка...
Ишь какая горячая. Огняшка-козяшка?
— Огневушка-поскакушка, — поправила она с неудовольствием.
Не выдержала, засмеялась. — Он еще и надсмехается!
Взор Хозяйки был задумчив:
— Он из крепкой породы. Мрак, она проведет тебя к Додону.
Теперь все в твоих руках.
Глава 24
Перед ним открылся берег сказочного озера. Мрак ощутил как
заныла душа, а пальцы задрожали от жадности ко всему прикоснуться, пощупать.
Лазурные воды немыслимой чистоты набегают на белый радостно сверкающий песок.
На той стороне высится лес невиданных деревьев. Над водой порхают бабочки
размером с голубей, только словно бы сотканные из тончайшей паутины,
проносятся, трепеща радужными крыльями, стремительные стрекозы — крупные,
полупрозрачные, разбрасывающие солнечных зайчиков... Он видел сквозь воду дно, на
глубине носились раскрашенные во все цвета рыбки.
Додон возлежал у самой воды. Взор его был рассеян, на мягкой
траве перед ним блестело золотое блюдо. Диковинные ягоды, каждая с кулак,
лежали на траве в беспорядке. Из воды высовывались потешные морды рыб, шлепали
толстыми губами. Додон щелчком отправлял им ягодку, разбрызгивая прозрачный
сок, рыбы мощно взметывались в воздух, хватали на лету, сталкивались мокрыми
пузами, а когда шлепались в воду, взлетали сверкающие как мелкие алмазы брызги.
