— Ну-ну, чего уж. Честным пирком да за свадебку. Супротив
судьбы не попрешь!
— Благодарствую, — повторил Мрак еще тяжелее. — Но у меня
впереди другая дорога.
Царь вытаращил глаза. Кажан поспешно вмешался:
— Не препятствуй, царь! Не препятствуй. Это мы люди
махонькие, житейские. мирские. А у него впереди дорога подвигов! Есть же исчо
на свете чуды-юды недобитые, по горам и долам прячутся, егойной палицы
страшатся! Но наш богатырь отыщет их усех и перебьет себе в честь, а царю на
славу...
Царь смотрел то на Кажана, то на темного как туча Мрака.
Мрак пожал плечами.
— Думай, как хошь.
Не попрощавшись, он повернул коня. Дорога пошла под уклон,
конь весело помахивал гривой. Жаба завозилась на плече, шумно вздохнула и
прижалась теплым пузом крепче.
— Опять мы с тобой остались вдвоем, жабуня.
— Ква, — печально согласилась жаба.
Ехал весь день, не встречая людей. В груди были пустота и
горечь. Ночь застала в степи, он свернул к ручью, вымылся и приготовил себе нехитрый
ужин. У него был сыр, мясо, которое можно жарить на углях, и острый нож,
которым хлеб можно нарезать тонкими ломтиками.
Заснул на диво быстро. Внутри выгорело, не было даже злости.
В сон провалился как в смерть, а утром, проснувшись, долго слушал утренних
птиц, цокот белки, но не было сил шевельнуть и пальцем.
Конь подошел, обнюхал недоверчиво и озабоченно. Мрак
погладил бархатные ноздри:
— Ладно, ладно. Ты прав. Встаю.
И снова ехал, безучастный и омертвевший. Там в лесу его
хижина, в которой он жил здесь, когда бегал в лесу попеременно то в волчьей
личине, то в человечьей. Ее не миновать, даже переночует и напоит коня...
А ведь в мечтах и самых сладких снах, даже волчьих, он
всякий раз подъезжал к этой хижине, а из очага вился сизый дымок, вкусно пахло
пареным мясом, а когда подъезжал ближе, на крыльцо выскакивала золотоволосая,
пронизанная оранжевым солнцем девушка. Ее глаза были устремлены на него, а губы
раздвигались в счастливой усмешке...
Конь под ним вздохнул, опередив его, Мрак грустно рассмеялся.
Прощай, Куявия. Но у него в мешке еды на неделю, у него тяжелый топор с лезвием
острее бритвы, а впереди между ушей коня видна бесконечная дорога... Что еще
мужчине надо?
Дорога пошла вниз, впереди расстилалась долина. Конь пошел
лихим наметом, он увидел голубую ниточку ручья, заметил крышу хижины и
догадался, что там будет отдых.
Мрак насторожился. Сквозь щели в крыше поднимался сизый
дымок, на лугу паслись двое стреноженых коней. А когда конь Мрака вылетел на
луг, дверь хижины распахнулась, на пороге появилась тонкая фигурка с золотыми
волосами, вся светлая и пронизанная солнцем.
— Что за... — пробормотал Мрак. — Нич-ч-чего не понимаю...
Она вышла на крыльцо и смотрела на него со странным
выражением. Солнце светило ей в спину, волосы горели как расплавленное золото,
но лицо оставалось в тени.
— Что за дурь? — буркнул он. — Это не место для царской
дочери!
Светлана пожала плечами:
— Да? Тогда это может стать другим местом.
— Каким?
— Местом для твоей жены.
Он попробовал смотрел на нее холодно и отстраняюще, но она
отвела взгляд, словно страшась видеть его глаза, шагнула вперед. И еще. А когда
оказалась прямо перед ним, внезапно прильнула к нему, крепко-крепко обхватила
тонкими руками, прижалась всем телом.
Мрак с неловкостью погладил по голове, чувствуя себя
дураком, но затем руки сами обняли, она вскинула голову с сияющими глазами, где
уже заблестели слезы.
Он наклонил голову, с величайшей осторожностью, словно
касаясь святыни, притронулся губами к ее полным и сочным, похожим на спелые
вишни, напоенные летним солнцем.
— Зачем ты приехала?
— Потому что... разве ты не понимаешь?
Он покачал головой:
— Да, киян понять трудно. Но мне кажется, я сделал все,
чтобы ты меня больше не видела.
Она независимо пожала плечами:
— Не всегда же тебе побеждать?
Он снова поцеловал ее, чувствуя как от нежности в нем
начинает дрожать каждая капля крови. В глазах защипало, словно ветром бросило
едкую пыль.
— Никогда я не был так счастлив поражению. Но я не собираюсь
возвращаться, Cветлана. Я успел возненавидеть этот город.
— Я пойду за тобой, — сказала она. — Я пойду за тобой, куда
бы ты не пошел. Хоть в леса, хоть в болота. Я буду тебе хорошей женой.
Она усадила его на лавку, сняла с него волчовку, стащила
сапоги. Мрак пытался воспротивиться, она ласково, но настойчиво стащила с него
верхнюю одежду. На миг отвела взгляд от его широкой волосатой груди, нежные
щеки запылали румянцем, но тут же прямо взглянула в его глаза. Ее зрачки стали
огромными, в них была глубина.
Мрак с трудом заставил себя оторвать взгляд. Его мертвое
тело медленно оживало. Это было как будто отсидел себя всего, теперь даже
внутри бегали и больно кусали шустрые мурашки. Впервые за последние недели
услыхал как в груди начало биться сердце. Огромное, мощное, оно ворочалось,
разгоняло застывшую кровь, что уже превратилась почти что в тягучий клей.
Она постелила на ложе те шкуры, что нашлись в хижине. Мрак
видел, что она собирается лечь с ним, это было бы правильно и для него,
человека из Леса, но царская дочь росла в сложном мире ритуалов, и Мрак обронил:
— Нам придется заехать по дороге к волхвам.
— Что-то случилось?
— В твоем царстве люди берутся за руки не сами... Их
обручают, а потом и соединяют другие люди.
Она кивнула, не сводя с него внимательных глаз:
— Да. Волхвы. Чтобы боги узрели и признали такой союз. Ты
хочешь по нашим законам?
Он чуть раздвинул в усмешке губы:
— Раз уж мы в Куявии.
Когда он вернулся от ручья, мокрый и озябший, в хижине было
тихо. Он вошел осторожно. Светлана лежала под ворохом шкур на ложе. Золотые
ручьи ее волос как расплавленное золото в беспорядке текли по подушке. Лицо
было бледным, глаза огромные и тревожные.
Она подвинулась, давая ему место. Мрак вытащил из ножен
длинный нож, криво усмехнулся:
— Положим начало новому обычаю?
В ее глазах метнулся страх. Длинный узкий нож выглядел
затаившимся зверем. Мрак осторожно опустил на ложе, разделив постель надвое.
