ПРЕДИСЛОВИЕ
Антропологические теории политогенеза развивались в известной степени независимо от теории политической науки, хотя любой антрополог, знакомый с работами современных политологов, может найти очень много общего в механизмах формирования архаических и современных политических институтов. Если взять, например, широко известные труды Роберта Михелса, посвященные социал-демократическим партиям Западной Европы XX века, то при внимательном чтении все больше и больше склоняешься к мысли, что со времен первых вождеств – номов Шумера и Египта мало что изменилось в социальной практике людей.
Михелс показывает, что любая политическая партия или профсоюзная организация сталкивается в своей деятельности с различными проблемами (организация политических кампаний и выборов, печатная деятельность, ведение переговоров и т. д.). Данная деятельность отнимает много времени и иногда требует специальной подготовки. Если организация включает большое число членов, то нужны дополнительные усилия по их координации. Постепенно формируется управленческий аппарат, который занимается обеспечением жизнедеятельности организации, собирает взносы, ведет переписку и проч.
Партийные функционеры концентрируют в своих руках инфраструктуру организации, органы печати и финансовые средства. Если внутри организации возникает оппозиция, то все эти рычаги могут быть направлены против ревизионистов. Со временем, когда финансовое положение и статус лидеров становятся стабильными, меняется и их психология. Они уже стремятся не столько к выполнению программных установок своей партии, сколько к сохранению собственной стабильности. В этом, по Михелсу, заключается "железный закон олигархии". Замените в нарисованной Михелсом картине некоторые переменные: вместо профсоюза или партячейки поместите группу соседних деревень, вместо взносов – подарки и дань, а вместо парторга вождя – и вы получите типичную картину перерастания вождества в раннее государство. Трудно отделаться от еще одной навязчивой ассоциации – ну чем не "новый политогенез" в постсоветской России и других государствах СНГ.
Возможно, кому-то вышеизложенное может показаться чересчур метафоричным. Однако здесь есть над чем поразмыслить. Настолько ли сильно отличаются механизмы формирования структур власти в архаических и современных обществах? Политическая антропология помогает понять, что современная политика своими корнями уходит в прошлое, а определенные формы социальности можно проследить в сообществах высших животных. Политическая антропология также имеет большое значение для понимания политических процессов в современных обществах, которые находятся на пути построения демократической системы правления. Недоучет того, что характер институтов власти и политических процессов в данных обществах имеет во многом "традиционный" (в терминологии Макса Вебера) характер, прямое, некритическое заимствование западных либеральных ценностей может привести к противоположным и непредсказуемым результатам. Многопартийность может вылиться в формирование партийных структур на родоплеменной или конфессиональной основе, а затем привести к крупномасштабным межэтническим или религиозным конфликтам. Разделение властей может привести к хаосу и беспорядкам (так как для традиционных обществ, по сути, не характерен принцип разделения властей), а затем и к установлению открытой военной хунты и т. д.
В западной социальной науке политическая антропология занимает важное место. В нашей стране политантропология как самостоятельная дисциплина – достаточно новое направление. В советское время предмет ее исследования фактически находился под запретом, поскольку на изучение теории власти был наложен неофициальный мораторий. Единственное исключение – книга Л.Е. Куббеля "Очерки потестарно-политической этнографии" (1988), в которой автор – известный отечественный африканист – главное внимание уделил эволюции архаических и колониальных обществ (необходимо помнить, что западное название науки "антропология" во многом синонимично отечественному термину "этнография"). Эта работа оказала большое влияние на целое поколение исследователей. Но с момента выхода монографии прошло более десяти лет, она давно стала библиографической редкостью, а ряд ее положений должен быть пересмотрен в свете данных современной науки.
Только в годы "расцвета" перестройки, и особенно после 1991 г., стало возможным говорить прямым текстом о предмете и целях политической антропологии в полном объеме, о многочисленных примерах архаических и традиционных элементов власти в политической культуре СССР и постсоветских стран СНГ. Данная дисциплина включена в стандарты для преподавания политологам и социологам, ее стали осваивать будущие профессиональные социоантропологи. Но книг по политантропологической тематике по-прежнему немного. Практически нет учебников и пособий для студентов вузов. Именно это обстоятельство побудило меня взяться за написание данной работы. Однако выяснилось, что избранная тема настолько обширна, что я оказался не в состоянии охватить ее полностью.
В ряде случаев пришлось касаться проблем иных наук. Но это участь большинства учебных пособий. Авторы подобных изданий вынуждены вторгаться в область смежных дисциплин, где их компетенция недостаточно полна. За все возможные ошибки и неточности ответственность лежит только на мне.
Предлагаемая книга написана в первую очередь для тех, кто недостаточно хорошо знаком с предметом и проблематикой политической антропологии. Пытливым студентам, которые не удовлетворяются материалом учебника, приготовлен маленький сюрприз – расширенный список литературы. В списке этом по причине нехватки места упоминаются далеко не все работы. Однако все они имеют отношение к политической антропологии. Кроме этого, по смежным вопросам ссылки на дополнительные публикации я давал прямо в тексте, стараясь по возможности учесть всю наиболее важную литературу.
В основу учебного пособия положены лекционные курсы, прочитанные в течение 1995-2000 гг. Публикация этой работы стала возможной благодаря гранту ФЦП "Интеграция" (М422-06), а также некоторым моим собственным исследованиям, выполненным при поддержке ряда научных фондов: РГНФ (97-01-00533), Фонда Сороса (1998, № HAG803), МОНФ (1998, № 224). Хотелось бы высказать признательность за ценные советы и пожелания О.Ю. Артемову, Д.М. Бондаренко, Л.С. Васильеву, Х.Дж.М. Классену, А.В. Коротаеву, Л. Крэдеру, В.А. Лыншу, Ю.В. Павленко, В.А. Попову, А.И. Фурсову, А.М. Хазанову.
Глава 1. ПРЕДМЕТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
У нас безотказное оружие – базисная теория феодализма,
разработанная в тиши кабинетов и лабораторий, на пыльных
раскопах, в солидных дискуссиях. Жаль только, что дон Рэба
понятия не имеет об этой теории
[1].
1. Что такое антропология?
Политическая антропология сложилась как одно из ответвлений антропологической науки. В самом широком смысле антропология (от греч. антропос – человек) – это совокупность научных знаний о природе человека и его деятельности. Иногда в современной отечественной литературе встречаются высказывания, что антропология, главным образом социальная и культурная антропология, – молодая наука, находящаяся на этапе своего становления. Однако это далеко не так. Первая кафедра социальной антропологии была создана еще в 1908 г. при Ливерпульском университете Дж. Фрэзером, хотя реально данная дисциплина сформировалась еще в XIX в. В настоящее время антропология представляет собой целый комплекс наук о человеке и его деятельности. Только в США антропология преподается более чем в 400 высших учебных заведениях, которые ежегодно выпускают 9000 бакалавров. Около 11 000 антропологов состоят членами Американской антропологической ассоциации, более 400 человек ежегодно получают ученую степень доктора философии (PhD) по антропологическим специальностям. Раз в пять лет проводятся международные конгрессы антропологических и этнографических наук, на которые съезжаются ученые со всего мира.
