После полудня ему читали полученную почту, и он подписывал уже составленные ответы. Остаток дня проводил в беседе с друзьями, слушал выступления ораторов и поэтов, посещал городские театры. Иногда устраивал скромные пиры. Предпочитал зайчатину, по праздничным дням — гусиное и фазанье мясо… Вино пил с удовольствием, но всегда в меру. Если случалось есть одному, очень любил читать за едой. Любимыми развлечениями было сочинение стихов и гадание по внутренностям животных, по полету птиц и по астрологическим данным, что в древности считалось большим искусством. Часто занимался решением геометрических задач, рисованием, что у него очень неплохо получалось, и очень любил музыку. С удовольствием слушал, но и сам играл на флейте, цитре, трубе, органе; но все эти музыкальные склонности тщательно скрывал ото всех.
В общем, это была приятная жизнь хорошо образованного джентльмена, в приятности и достатке, а государственные дела шли своим путем. Ими занималась целая армия сенаторов, юристов, советников, наместников, ну и, разумеется, мать-императрица. Биограф Александра в книге «Писатели истории цезарей» дает явно приукрашенный портрет этого императора, демонстрируя одни лишь достоинства. Скорее всего, Александр Север был обычным культурным, в меру наделенным талантами человеком, с приятным характером и мог бы дожить до весьма почтенного возраста, ведя неторопливый, размеренный образ жизни, если бы не опасная профессия. Мы уже знаем, какие опасности угрожали римским императорам и их государству.
Положение Александра Севера и его помощников стало крайне затруднительным, когда на границах Римской империи вспыхнули войны.
АРДАШИР
«Положение становится угрожающим и вызывает серьезные опасения не только в самом Риме, но и во всех его территориях».
Фразеология чуть ли не сегодняшнего дня, а ведь это слова уже известного нам Кассия Диона, отражающие настроения в столице по мере поступления все новых вестей с Востока. В Иране произошел государственный переворот. Рухнула парфийская монархия аршакидов, охватывающая Иран и значительную часть Месопотамии. Целые века римляне то воевали с этими неспокойными соседями, то заключали с ними мирные договоры. Последний сильный удар аршакидам нанес император Септимий Север. Этим моментом слабости Парфии воспользовался Ардашир из рода Сасанидов, властитель коренной Персии.
Он поднял бунт, к нему присоединилась значительная часть соседних племен. Последний царь правившей до этого династии Артабанос V пал на поле боя в 224 году, и тогда Ардашир возложил на себя корону в Ктезифонте. За несколько последующих лет парфян вытеснили отовсюду, но сыновья Артабаноса смогли удержать за собой Армению.
Вот таким образом в иранском мире свершился полный переворот: смена правящей династии, правящей клики, организационной структуры и характера государства. Соседом Рима на Востоке стала молодая и очень агрессивная империя Сасанидов, проще называемая персидской, ибо сознательно и целеустремленно стремилась и по имени и по традициям воссоздать свою преемственность с древними персами, теми, что веками правили всем Ближним Востоком, постоянно нападали на Грецию, а в период своего наибольшего расцвета и могущества владели землями от нижнего Дуная до Инда. Только Александр Македонский сумел их покорить.
Считая себя законным наследником персидских властителей, Ардашир потребовал безоговорочного и незамедлительного возврата ему тех стран на Востоке, которые некогда подчинялись Древней Персии, и в первую очередь Сирии и Малой Азии. Получается, что римляне, на протяжении нескольких поколений отчаянно и жестоко сражаясь с парфянами, пролагали дорогу гораздо более опасному врагу. Кстати, нередкий в истории парадокс. Никто не в состоянии предвидеть последствий, казалось бы, самых продуманных и правильных решений, никто не в состоянии предусмотреть дальнейшее развитие ситуации. История еще никого ничему не научила, даже осторожности в принятии важных шагов. И в учебниках истории довольно описаний фактов и слишком мало раздумий и размышлений над ними.
Итак, чувствуя себя достаточно сильным, Ардашир направил в Рим посольство, требуя от Александра Севера возвращения всех земель, некогда входивших в состав державы Ахеменидов. Александр Север и его советники ответили отказом, что вызвало войну 231–232 годов. Опасность для Рима заключалась не только в том, что появился новый враг, агрессивный и беспощадный. Сильная в военном отношении Римская империя могла так же разгромить орды Ардашира, как еще недавно расправлялась с сильными армиями парфян, а затем даже захватывала их земли. Но теперь сама римская армия была уже не той, что прежде. Уже не стало цементирующей ее сильной дисциплины. Легионеры стали считать себя хозяевами мира, непобедимыми и никому не подчиняющимися. Они почувствовали свою силу, назначая и свергая цезарей, убивая слишком строгих командиров, требуя от них за свою верность все большее жалованье и постоянные дары. Они готовы были на любой бунт, любой мятеж, но только не на войну с внешним врагом.
Последствия от действий разбушевавшихся солдат испытал на себе сам Кассий Дион. Преторианцы пожаловались на него императору, что он слишком строг с ними. Император не изменил своей дружбе с Кассием, не поддался на интриги. Напротив, он назначил Кассия на самую высокую в стране должность консула (на 229 год). Однако уже и цезарь понимал, насколько непрочна его власть над военными. Памятуя о трагической участи Ульпиана, предшественника Кассия на должности префекта преторианцев, он посоветовал своему другу удалиться из Рима. «И я уехал из Рима вместе с цезарем, — пишет Кассий Дион, — поездил по Кампании, пробыл там несколько дней, потом вернулся, делая вид, что совершенно спокоен. И лишь спустя несколько дней попросил разрешить мне покинуть монарший двор, жалуясь на боль в ногах. И так я смог вернуться домой и прожить там остаток дней моих. А когда я был уже в Битинии, кто-то из богов повелел мне во сне кончить книгу словами из «Илиады» Гомера:
Гектора ж Зевс промыслитель от стрел удалил, и от праха,
Вне пораженья поставил, и крови, и бурной тревоги
[40]
Этими словами заканчивается очень важный исторический труд Кассия Диона, источник весьма ценных сведений, особенно о тех римских императорах, во времена которых он жил и с которыми лично общался, или еще жива была память о них. В своих работах мне не раз приходилось обращаться к его помощи, и ее отсутствие станет ощутимой утратой. На протяжении полутора столетий до появления Аммиана Марцеллина не было историка, подобного Кассию Диону, который бы так достоверно, так широко и на таком хорошем литературном языке сообщал нам сведения о своем времени. Придется обращаться к тому, что нам сохранила история: произведения не столь ценные и масштабные, как записи Геродиана, или и вовсе недостоверные, если не сказать — лживые, как уже упоминаемая неоднократно книга «Писатели истории цезарей».
Итак, меняется источник информации об эпохе, но меняется также и сама эпоха: заканчивается государственная форма Римской империи, называемая принципатом, нарождается новая система правления — доминат. И мир другой, и другие люди, которые нам о нем поведают.
