В ее лавке за столом сидели три фламандских купца. Это были дородные бородатые люди, говорившие с сильным германским акцентом и облаченные в великолепные одежды. Все шло хорошо. Алина уже была близка к заключению сделки, но решила сначала у гостить своих клиентов, дабы заставить их немного поволноваться. Она поставила перед своими гостями блюдо зажаренной до золотистой корочки свинины и налила вина. Но тут один из купцов потянул носом воздух, и все тревожно переглянулись. Алина вдруг почувствовала необъяснимый страх. Торговцы шерстью обычно видели пожары в ночных кошмарах. Она посмотрела на Эллен и Марту, которые помогали ей подавать угощение.
— Похоже, пахнет дымом, — сказала она.
Но прежде, чем они успели ответить, появился Джек. Алина еще не привыкла видеть его в монашеской сутане, с выбритыми на макушке волосами. На его миловидном лице отпечаталась тревога. Она почувствовала внезапное желание обнять Джека и поцеловать, дабы разгладилось его нахмуренное чело, но, вспомнив о том, что случилось шесть месяцев назад на старой мельнице, быстро отвернулась. Алина до сих пор краснела каждый раз, когда думала об этом.
— Беда! — крикнул Джек. — Мы все должны бежать в галерею!
Она обернулась к нему:
— Да что случилось? Пожар, что ли?
— Граф Уильям и его люди! — только и сказал Джек.
На Алину словно повеяло могильным холодом. Уильям. Опять он.
— Они подожгли город! — снова закричал Джек. — Том и Альфред уже отправились в галерею. Пожалуйста, пошли со мной.
Эллен бесцеремонно швырнула миску с овощами на стол, за которым сидели изумленные фламандские купцы.
— Правильно! — воскликнула она и схватила Марту за руку. — Пойдем!
Алина испуганно оглянулась на свой забитый тюками сарай. Здесь у нее хранилось шерсти на три сотни фунтов, и она должна была уберечь все это добро от огня. Но как? Она встретила взгляд Джека. Он выжидающе уставился на нее. Заморские купцы уже куда-то скрылись.
— Идите, — сказала Алина. — Я должна присмотреть за лавкой.
— Давай же, Джек! — торопила Эллен.
— Сейчас, — бросил он и снова повернулся к Алине. Эллен в нерешительности стояла, не зная, что делать — спасать Марту или ждать Джека.
— Джек! Джек! — звала она.
Он посмотрел на нее:
— Мама! Уводи Марту!
— Хорошо, — наконец согласилась Эллен. — Только прошу тебя, поторопись! — И, схватив Марту, она выбежала из лавки.
— Весь город в огне, — сказал Джек. — Галерея — это единственное безопасное место, она каменная. Ну пойдем же.
Алина слышала доносившиеся со стороны монастырских ворот крики. Внезапно все вокруг заволокло дымом. Стараясь понять, что происходит, она огляделась. От страха у нее засосало под ложечкой. Все богатство, созданное ею за шесть лет, было сложено в этом сарае.
— Алина! — умолял ее Джек. — Ну пойдем в галерею — там нам ничто не будет угрожать!
— Нет! Но могу! — закричала Алина. — Моя шерсть!
— К черту твою шерсть!
— Это все, что у меня есть!
— Тебе уже ничего не понадобится, если ты погибнешь!
— Легко тебе так говорить, а я все эти годы потратила, чтобы…
— Алина! Ну пожалуйста!
Внезапно прямо возле лавки Алины раздался дикий крик. Всадники, ворвавшиеся в монастырь, бросали своих коней прямо на толпу, топча всех подряд и поджигая лавки с товарами. Объятые ужасом люди давили друг друга, отчаянно пытаясь увернуться от копыт и горящих факелов. Толпа навалилась на непрочную деревянную загородку, образовывавшую переднюю стенку лавки Алины, которая тут же рухнула. Люди мгновенно заполнили пространство перед сараем, перевернув стол с угощениями и вином. Джека и Алину оттеснили назад. В лавку въехали два всадника. Один наобум размахивал палицей, а другой — пылающим факелом. Джек загородил собой Алину. Увидев, как на ее голову обрушивается палица, он подставил руку. Алина почувствовала удар, но всю тяжесть его принял на себя Джек. Когда она подняла глаза, то увидела лицо второго негодяя.
Им был Уильям Хамлей.
Алина закричала.
Какое-то время он не отрываясь смотрел на нее, держа в руке шипящий факел; его глаза пылали победным блеском. Затем он направил своего коня к сараю.
— Нет! — взвизгнула Алина.
Она стала вырываться из толпы, расталкивая окружающих. Наконец Алина выбралась из этого людского месива и бросилась к своему складу. Уильям, нагнувшись в седле, поджигал тюки с шерстью.
— Нет! — снова закричала она и накинулась на Хамлея, пытаясь стащить его с коня. Он отпихнул ее, и она полетела на землю. Уильям снова поднес к тюкам факел. Огонь коснулся шерсти, и она с треском начала разгораться. Испугавшийся конь заржал и встал на дыбы. Подоспевший Джек стал оттаскивать Алину в сторону, Уильям развернул коня и умчался прочь. Алина встала. Схватив пустой мешок, она принялась сбивать огонь.
— Алина, тебя же убьют! — кричал ей Джек.
Жар сделался невыносимым. Алина ухватилась за еще незагоревшийся тюк и попыталась вытащить его. Внезапно возле самого уха она услышала какой-то треск, почувствовала, как горячо стало ее лицу, и в ужасе поняла, что у нее загорелись волосы. В мгновение ока Джек метнулся к ней и, обхватив руками горящую голову девушки, крепко прижал ее к себе. Они упали на землю. С минуту он держал ее в своих объятиях, затем немного отстранился. От волос Алины пахло паленым, но они уже не горели. Она посмотрела на Джека: его лицо тоже было опалено, от бровей не осталось и следа. Джек схватил Алину за локоть и вытащил в дверь пылающего сарая. Он продолжал тянуть, не обращая внимания на ее сопротивление, пока они не оказались на безопасном расстоянии от пожарища.
Ее лавка опустела. Джек выпустил Алину, но она тут же попыталась встать, и ему снова пришлось силой удерживать ее. Она яростно вырывалась, безумным взором уставившись на огонь, пожиравший все, что она создала за многие годы работы и тревог, все ее богатство и уверенность в завтрашнем дне. Наконец силы оставили ее и, распластавшись на земле, она зарыдала.
* * *
Когда Филип услышал шум, он находился в кладовой под монастырской кухней, где вместе с Белобрысым Катбертом пересчитывал деньги. Они с Катбертом обеспокоенно переглянулись и пошли взглянуть, что происходит.
Лишь переступив порог, они сразу же очутились в каком-то кошмаре.
Филип пришел в ужас. Кругом, толкая, падая и топча друг друга, метались люди. Женщины и мужчины кричали, дети визжали. Все заволокло дымом. Казалось, все старались вырваться из монастыря. Кроме главных ворот единственным выходом было пространство между кухней и мельницей. Стены здесь не было, но зато была глубокая канава, в которой текла вода от мельничной запруды к пивоварне. Филип хотел было предупредить людей, чтобы они осторожнее переправлялись через канаву, но никто никого не слушал.
