— Нет, — без раздумий бросил Джек. — Я презираю тебя за это.
Она сидела, совсем голая, смотрела на него и вдруг расплакалась.
— Я, пожалуй, пойду. — Он сделал ударение на последнем слове.
— Да, иди. — Она всхлипывала.
Джек направился к двери.
— Постой!
Он обернулся.
— Ты не пожелаешь мне счастья, Джек?
Он уже поднял засов.
— Желаю… — Он замолчал, не в силах продолжать, опустил взгляд, потом снова посмотрел на Алину и почти шепотом произнес: — Желаю счастья.
И вышел.
Хозяйкой в доме Тома стала теперь Эллен. Но он в равной степени принадлежал теперь и Альфреду, и потому с самого утра здесь толпился народ: все помогали как могли готовить брачный пир. Распоряжалась Марта, четырнадцатилетняя сестра Альфреда. Мать Джека наблюдала за этой суетой с горечью в глазах. Сам Альфред стоял с полотенцем в руке, собираясь идти на речку. Обычно женщины в Англии мылись лишь раз в месяц, мужчины — на Пасху и Михайлов день, но в день свадьбы, утром, надо было обязательно выкупаться. Пришел Джек, и сразу воцарилась тишина.
— Что тебе нужно? — спросил Альфред.
— Отмени свадьбу, — ответил Джек.
— Пошел вон.
Джек понял, что начал он неудачно. Надо было постараться избежать столкновения. Ведь то, что он предлагал, было и в интересах самого Альфреда. Но брат, похоже, не способен был осознать этого.
— Альфред, она не любит тебя, — как мог спокойно сказал Джек.
— Что ты в этом понимаешь, мальчишка!
— Все понимаю, — не унимался Джек. — Она не любит тебя. И замуж за тебя идет только из-за Ричарда. Он один и будет рад этому браку.
— Возвращайся в монастырь, — презрительно бросил Альфред. — А кстати, где твоя монашеская одежда?
Джек глубоко вздохнул. Будет лучше, если он скажет всю правду.
— Альфред, она любит меня.
Он ждал, что тот разразится проклятиями. Вместо этого на лице его промелькнула лукавая ухмылка. Джек застыл в замешательстве. Что это означало? Объяснение постепенно дошло до него.
— Ты уже знаешь об этом?! — Он отказывался верить. — Ты знаешь, что она любит меня, и тебе на это наплевать! Ты хочешь получить ее, несмотря ни на что! Любой ценой!
Чуть приметная улыбка на лице Альфреда превратилась в злобную ухмылку, и Джек понял, что его слова попали в самую точку. Но было еще что-то, что скрывалось за этой гримасой. Страшное подозрение родилось у Джека.
— Зачем она тебе? Неужели ты?.. Ты хочешь сказать, что женишься на ней только для того, чтобы отнять ее у меня? — Голос его дрожал от возмущения. — Ты устроил все это назло мне?! — На лице Альфреда появилась печать упоения собственной победой, и Джек догадался, что снова оказался прав. Он был опустошен и раздавлен. Такого жестокого удара он от Альфреда не ожидал.
— Черт с тобой, только не обижай ее! — прокричал Джек.
Альфред рассмеялся.
Джек был сражен коварством брата. Ведь тот будет всю жизнь издеваться над Алиной, и это будет местью ему, Джеку.
— Мерзавец! Мразь! — Джек был вне себя от ярости. — Дерьмо! Тупица! Дьявол! Отвратительный, мерзкий слизняк!
Оскорбления наконец дошли до Альфреда, он отбросил полотенце и, сжав кулаки, двинулся на Джека. Тот был уже готов к схватке и сделал шаг вперед, чтобы опередить брата и ударить первым. И тут между ними встала мать Джека, маленькая хрупкая женщина.
— Альфред, иди мойся. — И оба брата остановились.
Альфред быстро успокоился. Он понял, что сегодня победил без драки, и с самодовольным видом вышел из дома.
— Что ты собираешься теперь делать, Джек? — спросила мать.
Джека всего трясло от ярости. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, прежде чем смог заговорить. Расстроить эту свадьбу было не в его силах, он это понял, но и оставаться здесь дольше не мог.
— Я должен уйти из Кингсбриджа.
Лицо матери приняло скорбное выражение, но она согласно кивнула.
— Я боялась, что ты скажешь это, но думаю, ты прав.
В монастыре зазвонили.
— Они в любой момент обнаружат, что я сбежал.
Мать понизила голос:
— Беги быстрее, спрячься у реки, где-нибудь возле моста. Я принесу тебе кое-что с собой.
— Хорошо, — сказал Джек и повернулся к двери.
Марта стояла на его пути, и слезы текли по ее лицу. Он обнял ее, и она крепко прижалась к нему своим по-девичьи худеньким и угловатым телом. Совсем как мальчик, подумал Джек.
— Возвращайся, — горячо прошептала она. Джек чмокнул ее и вышел.
На улице было уже полно народу, люди наслаждались приятным осенним утром. Многие знали, что Джек стал послушником — городок был совсем еще маленьким, и скрыть что-либо от чужих глаз было невозможно, — поэтому мирской наряд Джека вызывал удивление у прохожих, хотя вопросов никто не задавал. Он быстро спустился по склону к реке, перешел через мост и пошел по берегу, пока не остановился у зарослей камыша. Спрятавшись, он стал наблюдать за мостом в ожидании матери.
Джек еще не решил, куда он отправится. Скорее всего двинется наугад по прямой, пока не окажется в каком-нибудь городе, где тоже строят собор. Там он и останется. Насчет работы он не беспокоился: с его сноровкой и знаниями его везде возьмут, он так и сказал Алине. Даже если свободных мест на строительстве не окажется, ему стоит только показать свое умение, и любой мастер будет рад иметь такого каменотеса. Хотя зачем ему теперь все это? Как не полюбить ему другой женщины после Алины, так и не строить другого собора нигде, кроме Кингсбриджа. Его место было здесь.
«А может быть, просто уйти в лес, лечь на землю и умереть?» — подумал Джек. Мысль показалась ему вполне привлекательной. Погода стояла мягкая, деревья кое-где уже окрасились золотом; он мог бы спокойно закончить свою жизнь посреди эдакой красоты. Одно только не давало покоя: так он больше ничего не сможет узнать об отце. Джек уже ясно представлял себя на ковре из осенних листьев, медленно умирающим, когда вдруг увидел мать на мосту. Она вела под уздцы лошадь. Это была гнедая кобыла, на которой она обычно ездила. Он вскочил и побежал навстречу.
— Я хочу, чтобы ты взял мою кобылу, — сказала мать.
Джек с благодарностью сжал ее руку.
На глазах у нее выступили слезы.
— У меня всегда не хватало времени для тебя, — продолжала она. — Рос ты без присмотра, в лесу. Из-за меня голодал у Тома. А потом я заставила тебя жить вместе с Альфредом.
— Ты сделала для меня все, что могла, мама. Сегодня утром я был с Алиной и теперь умру счастливым.
— Глупенький. Весь в меня: или все, или ничего.
