Кого из кандидатов поддерживали в Новгороде, точно не известно, однако можно предположить, что архиепископ Алексий не возражал против кандидатуры Митяя, в отличие от многих русских священнослужителей, которых возмутило самоуправство великого князя. Отношения Москвы с Новгородом сохранялись весьма благожелательными с 1375 г., когда великий князь Дмитрий Иванович заключил «докончание» с тверским князем Михаилом Александровичем, подытожив результаты войны. Договор был скреплен и новгородскими печатями, а взаимоотношениям тверского князя с Новгородом и Торжком в документе было уделено самое пристальное внимание. Московский великий князь настоял на удовлетворении Михаилом многочисленных претензий, накопившихся у Новгорода к тверскому соседу. В частности, тверского князя обязали вернуть все награбленное во время взятия Торжка, возвратить церковные ценности («колоколы, книги, кузнь»), отпустить на волю «похолопленных» втовремяновоторжцев, «попущати» «нятцев» и т. д.
[610]. Кроме того, между Новгородом и Москвой существовал отдельный мирный договор.
Весной 1379 г. по повелению великого князя Дмитрия Ивановича в Москве собрались русские епископы. Московский князь задумал повысить авторитет своего ставленника Митяя, добившись его поставления в епископы. Дело в том, что, согласно церковным правилам, епископа мог поставить не только митрополит — его могли также поставить другие епископы на соборе. Собрав епископов княжим велением, приведя их к княжьей воле, Дмитрий Иванович рассчитывал подчинить себе Русскую церковь. Ни один из приехавших епископов не дерзнул выступить против Митяя. Только Дионисий, епископ Суздальский не явился на поклон к Митяю и не просил у него благословения по приезду в Москву. На собрании епископов Дионисий «помногу възбрани князю великому, рек: „Не подобает тому тако быти“»
[611].
Владыка Алексий на съезд епископов не ездил. Только на следующий год он прибыл с посольством в Москву. «Биша чолом весь Новъград господину своему владыце Алексею, чтобы еси, господине, ялъся ехати ко князю великому Дмитрею Ивановичи). И владыка прия челобитье своих детей, всего Новагорода, поиха на Низ, за неделю до цветной неделе; а с ним поиха Юрьи Иванович, Михаиле Данилович, Юрьи Онцифорович, Иев Обакунович, Иван Федорович и иных бояр много и житьих муж. Князь же прия их в любовь, а к Новугороду крест целовал на всей старине новгородчкои и на старых грамотах»
[612].
Возможно, в Москве новгородские посолы кроме всего прочего обсуждали с великим князем вопрос назревающей войны с Мамаем. Участие новгородцев в Куликовской битве является спорным вопросом, до конца не доказанным, но и не опровергнутым источниками. Новгородская первая летопись, подробно перечисляющая все военные походы новгородцев, ничего не говорит об их помощи Дмитрию Ивановичу, хотя и описывает действия русских войск в Куликовской битве в хвалебных тонах. Другие новгородские летописи хотя и упоминают сражение на Дону, но ничего не пишут об участии в нем новгородцев.
Только в «Задонщине» и в «Пространной повести о Мамаевом побоище» есть сведения о новгородском войске, приехавшем на помощь Дмитрию Ивановичу
[613]. Однако повести эти были записаны уже после присоединения Новгорода к Москве, когда необходимо было утвердить идею единства Руси и, соответственно, древнюю верность новгородцев Московскому великому князю.
Косвенным подтверждением гипотезы об участии новгородцев в Куликовской битве можно считать упоминание Новгородской Погодинской летописи о том, что в 1381 г. в Новгороде был заложен храм Рождества «по завету о победе на Мамая», что это — церковь, «обещанная, чтобы бог пособил победити Мамая безбожнаго князю Димитрию»
[614]. Что касается храма Рождества, то его синодик прямо называет Дмитрия Донского создателем этой церкви в 1381 г.
[615].
Еще один довод в пользу гипотезы добавляет синодик, принадлежавший новгородской церкви Бориса и Глеба на Торговой стороне. Основная часть синодика переписана в середине XVI в. В этой части содержится поминовение «на Дону избиеных братии нашей при велицем князи Дмитреи Ивановичи»
[616]. Кроме того, по мнению Т. В. Николаевой, к 1380 г. относится установка в соборе Софии по заказу владыки Алексия каменного креста в честь победы над Мамаем
[617].
В свете всех источников, можно предположить, что какие-то новгородцы принимали участие в битве на Дону, но едва ли их число было значительным, иначе летописные источники непременно бы зафиксировали факт участия новгородского войска в победной Куликовской битве. Ведь, по мнению новгородского летописца, на стороне князя Дмитрия Ивановича и его союзников был сам Бог, с его помощью московский князь одержал победу.
На следующий 1381 г. в Новгороде была заложена церковь Святого Дмитрия на «Славкове улице», возможно, в честь великого князя Дмитрия Московского
[618]. Однако церковь эта, по всей видимости, строилась в большом небрежении, так как под 1382 г. в летописи записано, что после окончания строительства «за мало дни падеся»
[619]. Показательно, что восстанавливать ее новгородцы не спешили — окончательно церковь была завершена в 1383 г.
Показательно также, что владыка Алексий после 1380 г. в политической деятельности неизменно стремился к независимости Новгорода и от великих князей, и от митрополита всея Руси. Новгородский архиепископ отправил патриарху прошение о возобновлении права на полиставрий. В 1382 г. из Константинополя в Новгород приехал архиепископ Суздальский, Нижегородский и Городецкий Дионисий, который принимал деятельное участие в смуте на митрополии. Он привез новгородскому архиепископу благословение и грамоты. Судя по всему, в этих грамотах содержалось разрешение патриарха носить крещатые ризы.
