Новгородский владыка, очевидно, был потрясен, узнав, что глава Русской православной церкви и сам Константинопольский патриарх признали над собой власть католического иерарха, а митрополит всея Руси отныне папский легат. С римским папой в Новгороде связывали агрессию немецкого Ордена и польско-литовских князей на Новгородские земли. Римская курия действительно планировала превратить объединенную Польшу и Литву в оплот католицизма против православия. Папа Иоанн XVIII и затем Мартин V даже назначили литовских князей Витовта и Ягайла генеральными викариями католической церкви (наместниками папы) для Новгорода и Пскова. Весьма вероятно, что в Новгороде знали об этих планах.
Дальнейшие действия владыки Евфимия напоминают действия генерала в осажденном городе. Только осада ожидалась не военная, а духовная. Как убедительно доказал А. Г. Бобров, в большинстве русских княжеств, в том числе в Москве и Твери, восприняли унию вполне лояльно. И только новгородский архиепископ Евфимий, по примеру афонских монахов, категорически отказался признать Акт Флорентийской унии законом в своей епархии. Отныне владыка всеми силами старался укреплять позиции православия в Новгородской земле — последнем островке истинной веры.
Начал Евфимий с того, что приказал выбелить «святую Софею всю». Белый храм под золотым куполом, как бы взлетающий к небесам, являл собой впечатляющее зрелище. Пахомий Логофет, повидавший за время своих странствий немало чудес, все же не удержался от восхищения перед главным храмом Новгорода: «Если хочешь видеть немногое из числа великих дел его, иди к храму Святой Софии. Там увидишь созданные им храмы святых, стоящие подобно горам. Не голосом, а делом открывают они разнообразную красоту свою. Это даровал мне архиепископ Евфимий, — говорит одна церковь; другая говорит — таким благолепием он украсил меня; третья поведает — меня воздвиг он с основания. Храм великого Иоанна Златоустого, высокий и красивый, рукою Златоустого благословляет его и от его лица говорит: „Поелику ты воздвиг мне храм, и я умолю Творца приготовить тебе храмину на Небе“. Соборный храм Премудрости Божией, обветшавший от времени и возобновленный им, вещает: „Он возвратил мне прежнее благолепие мое, украсил меня святыми иконами, он — хвала и красота моя“»
[874].
В тот же год новгородский владыка спешно восстановил рухнувшую после наводнения колокольню «на старом мъсте, на городе», а затем провел беспрецедентную по своим масштабам акцию канонизации местных святых.
В главном храме города, который отныне, по замыслу Евфимия, должен был являть собой главную святыню православия, «обретено бысть тело архиепископа Иоана, при коем быле суздалце под Новымъгородом. Того же лета архиепископ Еуфимии позлати гроб князя Володимера, внука великаго Володимера, и подписа; такоже и матери его гроб подписа, и покров положи, и память им устави творити на всякое лето месяца октября в 4»
[875].
Обоснование массовой канонизации было дано в духе времени — как божественное озарение. В Житие святого архиепископа Иоанна (Ильи), написанном по приказу Евфимия, рассказывается, как святой Иоанн явился во сне владыке Евфимию и повелел ему: «Устроиши память преставившимся и лежащим в велицей церкви Премудрости Божий князем русским и архиепископом Великого Новгорода и всем православным Христианом октября 4 день…» При этом святой якобы пообещал, что за такое богоугодное деяние и сам Евфимий «будеши причтен с нами в царствии небеснем, яко един от святых»
[876].
Кроме возрождения культа Святого Владимира Крестителя, Евфимий создал еще один местный культ. Архиепископ канонизировал князя Мстислава Ростиславича, который был похоронен в Софийском соборе в 1180 г. Князь этот принадлежал к смоленской династии, дружественной Новгороду. Вспомним, что Евфимий ездил на поставление в Смоленск. Возможно, это определило его выбор — из всех князей, похороненных в Софийском соборе, был канонизирован именно Мстислав Ростиславич, хотя до своего княжения в Новгороде он и приходил с войной под стены города.
В это же время в главном храме Новгорода случилось еще одно чудо. Пономарь Аарон, заночевавший внутри Софии, «не во сне, а наяву» увидел, что прежние архиепископы Новгорода, «вошед преждними дверьми», остановились около иконы Корсунский Божьей Матери и молились за Новгород. Наутро, извещенный пономарем о «чудесном видении», Евфимий отслужил литургию и панихиду по своим святым предшественникам, погребенным в Софийском соборе, а вскоре установил им регулярное почитание на 10 февраля. В список святых архиепископов вошли Иоаким, Лука, Герман, Аркадий, Гавриил, Мартирий, Антоний, Василий и Симеон
[877].
Таким образом, Евфимий не полностью исполнил божественное повеление канонизировать всех князей и епископов, погребенных в Святой Софии. Устанавливая общий день памяти новгородским святителям, владыка исключил из списка те имена, которые оставили недобрую память на страницах местной летописи. Вспомним, что при дворе архиепископа Евфимия велось летописание, следовательно, владыка мог приказать провести специальные исторические изыскания или даже лично занялся этим важным делом. Массовая канонизация новгородских владык была произведена по отрицательному признаку — по методу исключения. Таким образом, новгородская канонизация епископов приближается к поминовению почитаемых усопших, которое не всегда можно отделить от почитания святых в точном смысле слова. Эта особенность святительской канонизации, неслыханная на Руси, не является исключительной в греческой и латинской церкви. Так, в Константинополе почти до середины XI в. канонизовались все патриархи, за исключением еретиков. То же самое происходило в более древние времена в римской церкви и в некоторых галльских церквах раннего Средневековья. В Новгороде была проявлена большая строгость, но основа канонизации сохранилась та же: благоговейное поминовение усопших правителей и предстоятелей церкви. Здесь, как и в чине княжеских святых на Руси (царей в Византии), понятие святости расширяется, приближаясь к первохристианскому взгляду на заступничество блаженно-усопших.
Что же касается «всех православных христиан», погребенных в соборе, то их поминовение тоже имело место, но не получило характера канонизации. В Тихвинском уставе 1590 г. имеется следующее сообщение: «… на память священномученика Иерофея уставися поминки от Евфимия архиепископа Вяжицкого… по великих князех и великих княгинях и их сродник и архиепископех и епископех, иже лежат в Великом Новгороде в соборной церкви и по манастырех, и по всех православных христианех». Также в уставе Воскресенского монастыря 1440 г. якобы рукой самого Евфимия была написана «заповедь совершать поминовение о почивающих в Софийском соборе»
[878].
