Тан, Сун, Юань, Мин и Цин — это не династии одной страны, а разные империи. Не существует документа, фиксирующего вхождение Тибета в какую-либо из них. Многочисленные старые документы, опубликованные в КНР как доказательства принадлежности Тибета к Китаю, доказывают обратное.
Тибет был зависимым лишь от монгольской империи Юань и маньчжурской империи Цин, но никогда не терял своей государственности.
Известно, что при конфуцианской монархии официальная историография выступала как единая организованная система. Ее официальный характер предполагал не только контроль над ней властей, но и активное участие их в историографическом процессе.
История обслуживала систему власти. Поэтому нельзя принимать эту историографию как аргумент для включения тех или иных стран в империи, считающиеся Китаем. «Принесение дани», раздача титулов, эдикты с приказами, «органы по управлению», созданные в одностороннем порядке, и т.п. — это признаки древней китаецентристской традиции, а не реального подчинения.
Правители Тибета не считали себя чьими-то вассалами и осуществляли контроль над своим государством. Высших лам с императорами связывали личные отношения «наставник — покровитель», которые были установлены на двусторонней основе. Эту концепцию трудно определить в современных терминах государственной власти. Эти отношения в разное время понимались по-разному. Претензии Пекина на суверенитет над Тибетом основаны на конфуцианской концепции всемирного императора. Чтобы обосновать оккупацию Тибета, КНР перетолковывает средневековые отношения в терминах современного национального государства.
Это неправомерно.
Идея «единой китайской нации», хотя и коренится в древней китаецентристской идеологии, в основном является продуктом первой половины XX в. Это был период краха многонациональных империй и строительства национальных государств. В Китай эти идеи были принесены с Запада.
Одна часть государства не может претендовать на другую. Поэтому претензии Китая на «наследство» Монгольской и Маньчжурской империй необоснованны. Тем более — на страны, в них не входившие. Это противоречит не только историческим фактам, международному праву, но и марксизму-ленинизму. Он признает право наций на самоопределение. По Ф. Энгельсу, население спорных областей само должно решать свою судьбу.
В.И. Ленин писал: «Под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятельного национального государства»
(с.259). «“Самоопределение нации” в программе марксистов не может иметь, с историко-экономической точки зрения, иного значения, кроме как политическое самоопределение, государственная самостоятельность, образование национального государства» (с.263). «Обвинять сторонников свободы самоопределения, то есть свободы отделения, в поощрении сепаратизма — такая же глупость и такое же лицемерие, как обвинять сторонников свободы развода в поощрении разрушения семейных связей» (с.286). «Отрицание права на самоопределение, или на отделение, неизбежно означает на практике поддержку привилегий господствующей нации и полицейских приемов управления в ущерб демократическим» (с. 286). Ленин подчеркивал: «Было бы изменой социализму отказаться от осуществления самоопределения наций при социализме» (с.18)
. А ведь КПК, согласно своему уставу, руководствуется марксизмом-ленинизмом, твердо ему следует, требует от членов партии его изучения.
Ни тибетское правительство, которое до 1959 г. было в Лхасе а затем в эмиграции, ни народ Тибета не принимают китайскую власть. Как и в прошлом, они почитают своего лидера — Далай-ламу. В глазах большинства тибетцев Далай-лама продолжает объединять религиозную и светскую власть. Правительство Тибета в эмиграции — это не новая структура, созданная за рубежом. Оно сохраняет преемственность от легитимного правительства Лхасы. Сам Тибет является оккупированным государством. Следовательно, тибетский вопрос — не только внутреннее дело КНР. Требования тибетцев о независимости своей страны нельзя считать сепаратизмом. Это не требование отделить часть государства для создания нового государственного образования.
Но объяснять границы подобным образом — дело неблагодарное. До сих пор в международной практике действуют два взаимоисключающих принципа: самоопределения народов и территориальной целостности государств. Они применяются в соответствии с политической целесообразностью. ООН более 25 лет назад подтвердила право тибетцев на самоопределение.
[34] Но это решение игнорируется. Если СССР был легитимен и его границы признавались, то почему некоторые страны не признавали вхождение в него трех прибалтийских республик? Кстати, до XX в. две из них не имели государственности. Почему те же страны признают вхождение в Китай Тибета, имевшего многовековую государственность? Почему выделение независимых государств из империй Запада и Востока (Испанской, Британской, Португальской, Французской, Османской и т.д.) — легитимно, а из Цинской — нет? Почему революционный развал Австро-Венгрии или СССР был легитимным, а целостность Китая в границах Цинской империи неоспорима? Почему можно признать Косово или Южную Осетию, а Тибет — нельзя?
Риторические вопросы можно продолжать. Ответ будет один: потому что испокон веков главное право в международных отношениях — это право сильного. Международные нормы используются лишь для согласования интересов держав. Если слабая континентальная страна не имеет сильных покровителей, то она рано или поздно потеряет независимость от соседей. Природные преграды, столь полезные в прошлом, в наше время не дают защиты. Судьба Тибета — один из примеров этого.
Глава 12.
Закат тибето-монгольской цивилизации?
Существует взгляд, что есть всемирно-исторический процесс, в который неизбежно вовлекается все человечество. Поскольку самые высокие технологии — на Западе, то наиболее широко распространяется западный тип цивилизации. Его варианты разнообразны: социализм, коммунизм, фашизм, буржуазная демократия и т.д. Как правило, они чужды обществам, относящимся к другим цивилизациям. В XX в. экспорт революции, колониализм и глобализм — методы демократизации «отсталых» стран по «прогрессивным» (буржуазным или коммунистическим) рецептам. Результат — насильственное изменение общественного строя, разрушение традиционализма и нивелировка на манер «цивилизаторов». Если народ хочет жить по-своему, то возникает национально-освободительное движение, контрреволюция, гражданская война или ненасильственное движение сопротивления. Недаром те силы, которые борются против экспансии иностранных «цивилизаторов», называют реакционными (например, «мятеж реакционных сил Тибета»). Не прав Мао Цзэдун, что «все прогрессивные войны являются справедливыми, а все войны, препятствующие прогрессу, — несправедливыми».
Все чаще говорят, что народные волнения в Тибете — события того же порядка, что «бархатные революции» в Грузии, Украине, Сербии и т.д. Что ситуация с Тибетом — такая же, как, например, с Косово. В том смысле, что все это инспирирует Запад. Что говорить о независимости Тибета — то же самое, что говорить о независимости любых национальных регионов любых стран, даже если эти регионы никогда не имели своей государственности и (или) вошли в состав этих стран добровольно. По мнению левых, буржуазный глобализм — зло, а насаждение коммунизма в разных странах (фактически, глобализм, но другого направления) — добро. И так далее.
