А.М. Ледовский вспоминает:
«Во-первых, авиационный полк состоял не только из советских военных самолетов, но и целиком из советских военных летчиков, а поскольку эта помощь являлась незаконной, то летчики и советский аэродромный персонал были переодеты в китайскую одежду; во-вторых, для переброски войск НОА в Тибет и оккупации этого автономного района советское правительство предоставило самые крупные и мощные советские четырехмоторные самолеты, которые могли поднимать тяжелый груз и летать на большой высоте, так как для проведения этой военной операции в Тибете надо было преодолеть очень высокие вершины гор; другие самолеты в то время на такую высоту подниматься не могли».
Незадолго до отъезда китайской делегации из Советского Союза, в феврале 1950 г., был подписан «Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи между СССР и КНР». Договор был заключен на 30 лет, а дальше должен был автоматически пролонгироваться каждые пять лет (позже китайское руководство денонсировало его по истечении первого срока). Стороны остались довольны. Неверно расхожее мнение, будто Мао остался недоволен отказом Сталина дать ему ядерное оружие. В действительности вопрос об этом на переговорах вообще не поднимался.
[15]
Но просьбы не прекратились. «По возвращении Мао Цзэдуна в Пекин оттуда хлынул еще более интенсивный поток просьб об оказании широкомасштабной и срочной помощи руководству КПК в преодолении серьезнейших трудностей».
Еще бы: в стране царила разруха после японской агрессии и гражданской войны между двумя революционными партиями — КПК и Гоминьданом.
Иностранная помощь пошла в Китай в еще большем объеме, чем раньше. Советские войска отражали налеты авиации Гоминьдана на города КНР, советская военная техника пополняла НОАК, за короткое время при помощи СССР построили около 250 предприятий, проводили изыскательские работы и т.д.
СССР безвозмездно передал КНР военную базу в Порт-Артуре и КВЖД со всей инфраструктурой и подвижным составом. В КНР было поставлено большое количество истребителей МиГ-15. Когда китайская армия вступила в корейскую войну, ее прикрытие обеспечивал советский 64-й истребительный авиакорпус.
Китай получил советский кредит на 1200 млн. руб. (300 млн. долл.) по фантастически низкой ставке — 1%.
При том, что сам СССР тогда имел очень мало валютных резервов. И это не все. Лишь за два года СССР поставил Китаю 943 тыс. т черных металлов (около 40% их производства в КНР), 1,5 млн. т нефтепродуктов, в том числе 506 тыс. т бензина и 477 тыс. т керосина
. Китай получал из СССР передовые технологии, причем во все возраставшем объеме. Так, в 1950–1953 гг. СССР безвозмездно передал КНР 599 комплектов научно-технической документации по строительству, машиностроению, технологическим процессам и др., в 1954–1957 гг. — уже 6447 комплектов научно-технической документации (возмещались лишь расходы на копирование), в 1958–1960 гг. — 7307 комплектов, в основном по тяжелой промышленности.
Только в порядке экономического сотрудничества СССР командировал в КНР до 1966 г. в общей сложности 8089 специалистов для помощи в строительстве и реконструкции объектов только гражданского назначения.
На основе советских военных технологий КНР смоделировал ракету средней дальности «Дунфэн-1», бомбардировщик Н-6, истребитель-бомбардировщик Q-5 и др.
Таким образом, КПК не только пришла к власти благодаря иностранной помощи, но и дальше получала такую помощь в больших объемах. В те годы Мао Цзэдун не скрывал этого: «В эпоху существования империализма подлинная народная революция в любой стране не может одержать победу без различного рода помощи международных революционных сил… Это значит, что мы нуждались в помощи не только в прошлом, но нуждаемся в ней сейчас и будем нуждаться в будущем».
Тогда Советский Союз в глазах маоистов еще не превратился в «мрачное фашистское государство диктатуры буржуазии».
У Тибета не было столь щедрого иностранного покровителя. Индия разъяснила тибетцам, что готовится признать сюзеренитет Китая над Тибетом, возможно, на основе соглашений в Симле. Примерно такого же взгляда держалась Великобритания, а США предпочли следовать за ней и за Индией. Они отменили визит своей миссии в Лхасу и приняли решение формально не поддерживать независимость Тибета.
Такая позиция Индии была связана с тем, что Дж. Неру считал дружбу своей страны с Китаем критически важной для новой Азии и нового морального порядка незападного мира, а в независимом Тибете видел опасность для этих планов.
Неру не знал, что маоисты скоро предъявят территориальные претензии к Индии, а он сам в их глазах превратится в «представителя крупных помещиков и реакционных кругов Индии, интересы которых тесно связаны с интересами империалистов».
В январе 1950 г. начало работать радио Лхасы на тибетском, китайском и английском языках. Главным было противостояние китайской пропаганде. 31 января по радио было объявлено, что Тибет был независимым с 1912 г., когда был изгнан маньчжурский гарнизон.
Кашаг призвал Великобританию, США и Индию поддержать вступление Тибета в ООН. На это ему ответили, что все равно ничего не получится: СССР и Китай наложат вето в Совете безопасности. Тогда тибетцы решили послать миссию в Москву, Гонконг или Сингапур, чтобы там провести переговоры с коммунистами.
Руководителями одной из делегаций были В.Д. Шакабпа и Ц.Т. Гьелпо. В верительных грамотах, выданных им правительством Тибета, в частности, говорилось:
«Тибет, “Страна снегов”, управляемая последовательными перевоплощениями Ченрези (Авалокитешвары), является независимой и миролюбивой страной, преданной религии. Спокойная жизнь страны нарушена и подвержена опасности из-за возможности проникновения на ее территорию китайских солдат, потерпевших поражение в ходе гражданской войны в Китае, и, хотя управление иностранных дел правительства Тибета направило председателю коммунистического Китая, Мао Цзэдуну, письмо, датированное двенадцатым днем девятого месяца года Земли-Быка, с просьбой применить свою власть для прекращения перемещения китайских солдат на территорию Тибета, китайская сторона оставила эту просьбу без ответа. Вместо этого радиозаявления из Синина и Пекина объявили Тибет частью Китая и призвали народ к его освобождению. Делегация, облеченная полными полномочиями заниматься делами Тибета, должна отправиться на переговоры:
1) относительно оставшегося без ответа письма, направленного Управлением иностранных дел Тибета председателю Мао Цзэдуну;
2) относительно неправомерных радиозаявлений из Синина и Пекина;
3) относительно гарантии ненарушения территориальной целостности Тибета;
4) относительно уведомления правительства Китая о том, что народ и правительство Тибета не потерпят вмешательства в управление Тибетом Далай-ламами и что они отстоят свою независимость.
Делегации даны указания провести переговоры по всем этим вопросам с китайским представителем где-нибудь в приграничном районе».
От делегации, прибывшей в Дели, китайской посол в Индии потребовал признать Тибет частью Китая, согласиться на передачу национальной обороны Китаю, вести политические и торговые отношения Тибета с зарубежными странами через Китай.
Тибетское правительство дало делегатам инструкции отвергнуть эти предложения.
