Китайское руководство стало воплощать в Тибете свой план национальной районной автономии. Если до прихода к власти коммунисты допускали федеративное устройство Китая, то теперь ситуация изменилась.
Мао и его сторонники стали строить унитарное государство. В программе НПКСК, утвержденной в сентябре 1949 г., были декларированы равноправие национальностей, их дружба и сотрудничество, преодоление национализма великодержавного (ханьского) и узкого (малых народов), запрет национальной дискриминации, гнета и действий, направленных на раскол национальной сплоченности.
В районах компактного проживания «нацменьшинств» провозглашалась районная национальная автономия с органами самоуправления, свободой языка, письменности и вероисповедания. В 1952 г. были приняты «Основные принципы осуществления районной национальной автономии».
За два года до этого, после поражения Гоминьдана от КПК, провинция Сикан была разделена по р. Янцзы. Западная часть стала территорией Чамдо, восточная осталась Сиканом. В 1955 г. провинцию Сикан упразднили — присоединили к Сычуани. Ее Тибетский автономный район переименовали в Ганьцзыйский автономный округ провинции Сычуань, а его центр перенесли из Дарцедо в Кардзе, или Ганьцзы (современное деление см. в главе 1). Были созданы следующие тибетские автономии. Цинхай: округа Юйшу (декабрь 1951 г.), Хайнань, Хайбэй и Хуанань (декабрь 1953 г.), Голок (январь 1954 г.). Сычуань: округ Аба (январь 1953 г.). Ганьсу: округ Ганьнань (октябрь 1953 г.), уезд Мули (май 1953 г.). Юньнань: округ Дацин (1957 г.).
Конституция КНР 1954 г. подтвердила основные принципы национальной политики, разработанные руководством КПК. Автономии имеют три ранга: район (ранг провинции), округ и уезд (подчинены провинции). Попытки повысить ранг автономии или объединить автономии с тех пор всегда пресекаются китайскими властями.
Такая система обеспечила единство КНР и дала ханьцам реальное, хотя и недекларируемое преимущество перед другими народами. «Создание микроавтономий в виде автономных уездов также служит великодержавному стремлению группы Мао Цзэдуна разобщать народы, не допускать их консолидации».
Внося раскол среди «нацменьшинств», маоисты всегда заботились об их сплочении с другими народами КНР, в первую очередь — с ханьцами. Это подавляет национальное самосознание и способствует ассимиляции. Как указывал Мао Цзэдун, «единство государства, сплоченность народа, сплоченность всех национальностей страны — вот главная гарантия того, что наше дело непременно победит».
Однако раздробленные по автономиям тибетцы продолжают считать себя единым народом.
Китайское руководство с самого начала стремилось использовать элиту «национальных меньшинств» для проведения в жизнь своих решений. Этому служила политика «единого фронта». Ее суть в том, что влиятельных представителей «нацменьшинств» включают в органы управления. Однако сами эти органы всегда контролировали коммунисты-ханьцы, выполнявшие директивы ханьского руководства партии. В таких условиях самоуправление — фикция. Этим китайские власти нарушили пп. 3 и 4 Соглашения.
31 марта 1952 г., в основном вокруг Лхасы, были созданы Миманг Цонгду — Народные союзы.
В них вошли крестьяне и солдаты тибетской армии, интегрируемой в китайскую. Впервые в тибетской истории это были общественные организации народа. Весной 1952 г. Народные союзы организовали митинги, демонстрации и подачу петиций с требованием ухода китайских войск. 31 марта 1952 г. народные представители от д. Чушул пришли в Лхасу и подали петиции в Кашаг и генералу Чжану Гохуа. Более тысячи тибетцев окружили дом генерала, требуя вывода войск. 1 апреля между тибетскими и китайскими солдатами произошел инцидент с применением оружия у дома Нгапо.
6 апреля 1952 г. появилась директива ЦК КПК по Тибету. В ней отмечалось, что в Тибете ханьцев очень мало, поэтому надо постепенно трансформировать общество, получать поддержку народных масс.
Предписывалось не реорганизовывать тибетскую армию, не создавать военный подокруг и военно-административный комитет, НОАК снабжать из Китая и Индии, чтобы не снижать уровень жизни местного населения. В директиве говорилось, что время работает на центральную власть, так как ее позиции укрепляются, а позиции тибетского правящего класса ослабевают.
Однако Чжан Гохуа потребовал смещения двух первых министров тибетского правительства — Лукхангвы и Лобсанга Таши, которые имели связи с организаторами выступлений. Тем более что Лукхангва прямо заявил Чжану Цзиньу, что тибетский народ не принял Соглашение из 17 пунктов.
Первые министры были очень популярны среди народа. Чем больше китайцы осуждали их, тем популярнее они становились. Но Кашагу пришлось сместить обоих первых министров, объявить о роспуске Миманг Цонгду и временно арестовать шесть их руководителей. Вот как эти организации оценивались китайскими военными властями в Лхасе в приказе от 11 апреля 1952 г:
«С 31 марта империалистические захватчики, гоминьдановские шпионы и меньшинство тибетской высшей иерархии вместе с солдатами тибетской армии, хулиганами, торговцами и монахами, организовавшими реакционные “народные союзы”, образовали “группу освобождения Лхасы”».
После смещения с должности Лукхангва бежал в Калимпонг (Индия), а монах Лобсанг Таши вернулся к религиозным обязанностям. Их отставку одобрили Мао и ЦК КПК. Но планируемый военно-административный комитет так и не был создан.
В Тибете открыли школы и классы для изучения марксизма-ленинизма. Появились ячейки КПК и Новодемократического союза молодежи Китая (впоследствии китайский комсомол). Создали Культурную ассоциацию патриотической молодежи и Женскую патриотическую федерацию Лхасы (1953г.), Комитет учебы для представителей местных властей в Гьянцзе (1956 г.).
Позже «патриотические федерации» появились и в других городах Тибета. В школах лучших учеников зачисляли в юные пионеры. В пионеры охотно вступали дети аристократов.
Однако первой была Школа кадров, открытая уже в январе 1952 г. для тибетцев, служивших в НОАК.
Из них собирались делать кадровых работников. В этой школе учили также китайских солдат тибетскому языку. Всего было 800 учащихся.
В январе 1953 г. китайцы созвали первую партийную конференцию Тибетского военного округа.
Это был первый шаг к созданию компартии в Тибете. Присутствовали китайские кадры, а из тибетцев были те, кто вступил в компартию в Каме и Амдо. Они работали в будущем ТАР переводчиками. На конференции обсудили достижения Тибета за истекшие два года и поддержали национальную политику Пекина.
Еще летом 1952 г. китайские представители в Лхасе предложили послать делегацию тибетских чиновников и других людей в Китай, чтобы они сами увидели, как там живут люди под новой властью. Делегаты побывали в ряде городов Китая и во Внутренней Монголии. Мнения разделились. Некоторые говорили, что китайские агитационные брошюры — это ложь.
Другие же, съездив в Китай и увидев «чудеса» техники, стали считать эту страну «раем на земле». Некоторые начали ставить на домашние алтари фигурки Мао.
Власти стали направлять в Китай все новые группы торговцев, духовенства и молодежи. К середине 1950-х гг. туда съездили уже более тысячи человек. Много молодых тибетцев направили в учебные заведения Пекина, Чунцина и других китайских городов.
В 1959 г. тибетских студентов в одном Центральном институте национальностей в Пекине насчитывалось 900 чел.
Большинство тибетцев были недовольны отправкой молодежи в Китай.
Однако те, кто в 1952–1956 гг. поступил в этот институт, получали очень хороший прием.
Их отлично кормили китайской пищей трижды в день (каждый раз по четыре блюда), для молитв открыли храм, из Тибета доставляли национальную пищу, платили хорошую стипендию. Даже кровати из двух ярусов переделали в один, чтобы не осквернять священные предметы, которые они носили на шее. Главным языком был китайский — «самый революционный». После того, как Мао объявил кампанию «пусть расцветают сто цветов», в мае — июне 1956 г. тибетские студенты Института национальностей в Пекине стали вывешивать плакаты с осуждением Соглашения из 17 пунктов, указывать китайским преподавателями, что те искажают историю, когда говорят, что Тибет всегда был частью Китая, и т.п.
К середине 1957 г. кампанию «ста цветов» резко свернули, — она оказалась ловушкой. «Провинившихся» студентов теперь ставили на два часа на скамейку и критиковали, надев на голову «позорный колпак» из бумаги с надписью «местный национализм».
