Активную роль в формировании внешнеполитических задач Сербского княжества сыграли деятели польской эмиграции, а именно Адам Чарторыйский и Франьо Зах. Принимая участие в разработке плана создания независимого славянского государства на Балканах, польские эмигранты в первую очередь преследовали свои узконациональные политические цели. Появление славянской державы на месте европейской Турции могло бы послужить положительным примером для объединения самих поляков, разобщенных под властью России, Пруссии и Австрии. В данной ситуации поляки и южные славяне были объединены общностью цели, которая заключалась в освобождении своих земель и образовании независимых национальных государств
[426]. Лидер правого крыла польской эмиграции А. Чарторыйский был знаком с проблемой южных славян не понаслышке – еще в бытность свою министром иностранных дел России он принимал участие в выработке официальной концепции российского МИД по вопросу о разгоревшемся Первом сербском восстании. Обосновавшись в Париже, Чарторыйский составил в 1843 г. свои «Советы» (Conseils sur la conduite a suivre par la Serbie), которые были отправлены польскому агенту в Белграде Зверковскому (Ленуару)
[427]. Перевод «Советов» с французского языка на сербский был сделан А. Петрониевичем
[428]. Участник польского восстания 1830–1831 гг. чех Ф. Зах, сменивший Ленуара в Белграде, опираясь на текст «Советов», составил свой «План славянской политики Сербии». «План» отличался от «Советов» большей конкретностью, по скольку был подготовлен непосредственно в Сербии, с учетом особенностей здешней политической жизни. Будучи хорошо знакомым с Гарашаниным, Зах многократно обсуждал с ним различные положения, вошедшие затем в «План», более того, сам «План» был написан по просьбе сербского государственного деятеля. Таким образом, «Начертание» возникло под непосредственным влиянием как «Советов» Чарторыйского, так и «Плана» Заха, отличаясь тем не менее как от первого, так и от второго.
Главным в документе Чарторыйского было следующее утверждение: «Сербия должна выработать себе план на будущее», что, по его мнению, прежде всего подразумевало консолидацию славянских народов, находившихся под властью Австрии и Турции, вокруг единого центра – Сербии
[429]. Некоторым народам, по мнению Чарторыйского, должна принадлежать приоритетная роль в объединительном движении: «Болгары, боснийцы и герцеговинцы должны быть предметом наибольшего внимания со стороны Сербии»
[430].
Таким образом, «Советы» содержали план объединения южнославянских народов. Петрониевич писал Чарторыйскому в Париж о желательности создания «иллирийско-болгаро-сербской державы». При этом речь не шла лишь об объединении разобщенного сербского народа, вопрос ставился намного шире – о создании на Балканах сильного и независимого южнославянского государства. Распад Османской империи был, по мнению вождя польской эмиграции, предрешен. Но если погибнет Турция, то не будет и Сербии – вот почему ее государственные деятели должны заботиться о получении дальнейших уступок от Порты, присоединении Черногории и получении выхода к адриатическому побережью.
Вся польская эмиграция занимала резко негативную позицию по отношению к России. Польские политические деятели были убеждены в том, что ее покровительство, оказываемое Сербии, способно принести лишь вред княжеству, поскольку легко подлежит трансформации в господство. Что касается Австрии, то ей можно верить еще меньше, чем России, она никогда не упустит возможности захватить сербские территории. Представители польской эмиграции в Сербии ориентировали ее правительство на западных союзников, каковыми, по их мнению, являлись Франция и Англия.
«План» Заха базировался на сходных внешнеполитических расчетах: поскольку после распада Турции на ее территориях воцарятся Россия и Австрия, такому развитию событий должны воспрепятствовать страны, в этом крайне не заинтересованные, – Франция и Англия. Опираясь на помощь этих западных держав, Сербия должна добиваться все больших уступок от Порты. Мирный вариант завоевания независимости, предлагаемый Чарторыйским, кажется Заху нереальным. Он больше верит в революционный исход дела, и именно это становится главным отличием его «Плана»
[431]. В основе всего документа лежат отношения Сербии с остальными южными славянами Балкан. Поскольку именно Сербия первой начала борьбу с Турцией, ей должна принадлежать главенствующая роль в союзе с другими славянскими народами, проживающими в Боснии, Герцеговине, Черногории и Северной Албании. Отметим, что оба польских документа подразумевали создание на Балканах единого южнославянского государства, способного противостоять захватническим планам держав.
В. Чубрилович признает, что оба разработчика внешнеполитической программы Сербии вполне верно сумели оценить общую расстановку политических сил в Европе и их позицию по Восточному вопросу в целом. Автор подчеркивает, что именно деятельность польских агентов в Белграде и Константинополе вовлекла Сербию в закулисную политическую игру европейских государств на Балканах
[432]. В то же время вожди польской эмиграции последовательно проводили политику возможно большего удаления Сербии от России, формировали в умах сербских государственных деятелей «образ врага» в лице некогда покровительствующей державы. По отношению к Турции поляки занимали вполне лояльную позицию – они советовали сербам подчиняться турецким властям. Представленные ими планы предусматривали постепенное расширение прав Сербии, обретение свободы путем «откалывания от Турции по кусочку». Таким образом, именно польские вожди сформировали план реального и постепенного разрушения Османской империи. В его основу был положен не раздел Турции на зоны влияния, где ведущая роль могла достаться их заклятым врагам, а создание на балканских просторах единого славянского государства. Оно должно было стать противовесом русско-австрийскому влиянию в регионе и проводить самостоятельную политику, опираясь на западноевропейских партнеров. Таким образом, поляки, получившие приют и поддержку в Турции после подавления восстания 1830–1831 гг., проживавшие на ее территории и зачастую принимавшие мусульманство, реально выступали идеологами разрушения этой империи, разрабатывая планы воссоединения славян и выполняя роль советников при сербских политических деятелях.
Начиная подготовку «Начертания», Гарашанин уже имел опыт совместной с Захом работы по составлению «Плана». Некоторые его положения вошли в «Начертание» практически без изменений, другие подверглись существенной корректировке или исчезли совсем. «Начертание» явилось первой программой внешней и национальной политики Сербии. Объединение славян мыслилось как непременное условие их независимого существования и способ защиты их государственности. По мнению М. Экмечича, документ не был плодом мысли ни Гарашанина, ни Заха, ни Чарторыйского, будучи своеобразной квинтэссенцией внешнеполитиче ской доктрины Сербского княжества, пытавшегося сохранить свой суверенитет от любых внешних посягательств
[433]. Основы «Начертания» заложены всем ходом освободительного движения в Сербии, являясь логическим продолжением развития идеи национального возрождения.
