Тем не менее со временем начали проявляться разногласия между министрами центрального правительства. Так, например, конфликт между сторонниками конфуцианства и легистами разгорелся с новой силой после случая, когда два брата убили цензора, которого они считали виновником несправедливой казни их отца. Те, кто исповедовал принципы конфуцианства, настаивали на освобождении братьев, поскольку те придерживались традиционных норм сыновнего поведения, а легисты требовали для них смертной казни за нарушение закона. Император распорядился казнить преступников. Следствием усиливающихся интриг и раскола на фракции стали обвинения в предательстве и несколько казней высших сановников. Вновь подняли голову коррупция и кумовство. Так, например, известный своим невежеством сын первого министра получил высшие отметки на экзаменах, но, когда узнавший об этом император лично провел повторный экзамен среди кандидатов на государственные должности, юноша не смог ответить ни на один вопрос.
Позиции первого министра были слишком прочны, чтобы он позволил себе обидеться. Это был Ли Лин-фу, человек благородного происхождения, долгие годы руководивший правительством, в котором древние аристократические роды пользовались все большим влиянием. Были официально опубликованы и регулярно обновлялись генеалогии самых известных семей. Эти семьи, члены которых редко вступали в брак с чужаками, добились политического влияния через многочисленные родственные связи с императором и его наложницами. Постепенно они занимали высшие государственные должности, вытесняя обладателей ученых степеней, прошедших строгую систему экзаменов.
Усиление власти Ли Лин-фу и его титулованных союзников совпало с усиливающейся склонностью Сюань-цзуна устраняться от государственных дел. Отчасти это было связано с пылкими чувствами к любимой наложнице императора Ян Гуй-фэй, которую называли Драгоценной Супругой или Любимой Супругой императора и которой поэт посвятил такие строки:
Ты в одеянии воздушном сравнишься чудною красой
С пионом, что под небом южным хрустальной окроплен росой.
И, чтоб еще тебя увидеть, я этот мир забыть готов,
Поднявшись по отвесным кручам в обитель райскую богов
[7].
Неизвестно, что стало причиной падения интереса императора к государственным делам — увлечение красивой женщиной или просто усталость от почти четырех десятилетий энергичного правления (хотя почти до самой кончины он поддерживал традицию утренних аудиенций), — но Сюань-цзун все больше увлекался восточной разновидностью буддизма с его тантрической практикой. При императорском дворе жили знаменитый астроном и не менее знаменитый математик, которые были приверженцами этого культа, обращавшегося к магическим заклинаниям и мистике, что сближало его с даосизмом. В распоряжении императора имелись адепты обеих религий, владевшие искусством вызывать дождь и т. п. Как бы то ни было, Сюань-цзун остался верен своей давней любви к даосизму. Он распорядился, чтобы в каждом доме имелась копия главного текста даосизма (к которому он собственноручно составил комментарий), основал специальные школы для изучения даосизма и включил священные тексты в перечень знаний, необходимых для успешной сдачи экзаменов. Даже название, которое он выбрал для эпохи своего правления, носило даосский оттенок — Небесное Сокровище.
Опьяневшая Ян Гуй-фэй. Китайская народная картина из коллекции академика В. М. Алексеева
Совсем по-другому император относился к буддизму. Когда Сюань-цзун взошел на трон, буддийское духовенство пользовалось огромным влиянием и накопило несметные богатства. Император конфисковал все буддийские земли и водяные мельницы как незаконно приобретенные, запретил строить храмы богатым людям, которые таким способом уклонялись от уплаты налогов, положил конец практике злоупотреблений посвящением в духовный сан — что тоже служило средством уклонения от налогов — и вернул более тридцати тысяч монахов к мирской жизни, а также ограничил деятельность духовенства храмами и запретил публичные проповеди, которые постепенно приобретали политическую окраску. Все больше склоняясь к даосизму, император Сюань-цзун усиливал нажим на буддийскую церковь. Он приказал всем монахам зарегистрироваться, чтобы пресечь мошенничества с посвящением в духовный сан, сократил число деревенских часовен, ограничил размер церковной собственности и, поручив надзор за буддийской церковью министерству иностранных дел, явно причислил буддизм к иноземным религиям.
Тем не менее именно буддийскому монаху (или монахам) Китай обязан одним из самых выдающихся изобретений человечества. Примерно в то время (50-е годы VIII века) появилось изобретение, сыгравшее огромную роль в сохранении, распространении и развитии знаний, — книгопечатание. Необходимым условием для его появления была бумага, которая с ханьской эпохи получила широкое распространение и использовалась весьма разнообразно; из бумаги изготавливали игральные карты, цветы, ширмы, обои и даже одежду, бумажные фигурки сжигались во время религиозных обрядов, а художники и каллиграфы пользовались бумажными листами всевозможных оттенков. Скорее всего, идею печати на обычных листах бумаги подсказало искусство изготовления печатей и резьбы по камню, возникшее еще в эпоху Шан.
На первом этапе процесс, который на Западе впоследствии назвали книгопечатанием, представлял собой ксилографию: на гладкой поверхности куска дерева (обычно фруктовых пород) вырезали зеркальное изображение, покрывали чернилами, а затем делали отпечаток на бумаге. Потребовалось еще три столетия, прежде чем изобрели наборный шрифт, хотя в Европу ксилография попала еще позже — в XIII веке через Персию и Польшу в результате вторжения монгольских племен. К тому времени игральные карты, ткани с печатным рисунком и другие изделия пользовались большой популярностью в Европе, и говорят, что именно жена Гуттенберга, которая была турчанкой и в своей родной Венеции видела китайскую ксилографию, вдохновила его на создание первого на Западе печатного станка с наборным шрифтом. Это произошло в 1458 году, через семьсот с лишним лет после изобретения китайцев.
Последствий этого изобретения не мог предугадать никто. Для людей того времени основную славу эпохи Тан составляло искусство. В дополнение к многочисленным оркестрам и школам, где обучали театральному искусству и музыке, Сюань-цзун основал высшее собрание ученых, так называемую академию Ханьлинь — наследницу академии «Ворот Ци», существовавшей в 318 году до н. э., — на тысячу лет опередившую аналогичные институты Европы и составленную из любимых ученых, поэтов и художников императора.
Искусство эпохи Тан отличают роскошь и утонченность. Художники создавали превосходные скульптуры, в том числе из мрамора, а также великолепные фрески и картины. Самым известным из них был У Дао-цзы, грандиозные творения и неуемная энергия которого ставят его, по словам художественных критиков, «в один ряд с Микеланджело». В его работах, которые были типичными для своего времени, индийская метафизика соединяется с традиционными китайскими мотивами. Портреты и жанровые сцены, например события дворцовой жизни, изображались живо и красочно, и на многих полотнах присутствовали лошади из западных районов империи — приземистые, но мощные животные. Появились две новые школы ландшафтной живописи, одна из которых развивала технику точных линий, а другая использовала монохромную графику.
