Король Эдуард I выгнал евреев из Англии в 1290 году, и эдикт не был отменен. Однако в середине XVII века несколько богатых купеческих еврейских семейств поселились в Англии и активно участвовали в международной торговле. Они называли себя португальцами, ходили к мессе в дом посла (тоже тайного еврея) и не делали обрезание.
Карвахалю было сорок шесть лет в 1635 году, когда он прискакал к воротам Лондона верхом на белом арабском скакуне, облаченный в прекрасные доспехи. За ним следовали мулы, нагруженные золотыми слитками. Остановившим его стражникам Карвахаль сказал, что он — купец с Канарских островов и прибыл в Лондон навестить сестру, которая была женой португальского посла. Стражники, пораженные его внушительным внешним видом, открыли ворота. Потом выяснилось, что Карвахаль покинул Тенерифе, столицу Канарских островов, буквально за мгновение до ареста, так как инквизиторы уже послали за ним.
Как капудан-паша Синан и раввин Палаччи, Карвахаль отличался внушительной внешностью и обходительным обращением. Вскоре он возглавил лондонскую общину евреев-конверсос, состоявшую из тридцати семей. Он занимался торговлей разными товарами, но главной его специализацией было серебро. Во времена, когда серебро из Нового Света обеспечивало валюты мира, транспортировка драгоценного металла являлась еврейским предприятием. Торговцы-конверсос из Перу и Новой Испании присылали серебряные слитки торговцам-конверсос в Севилью, а те продавали металл Карвахалю. Когда из руды отливались слитки, партия Карвахаля метилась особым клеймом. Он также импортировал серебряные монеты на сумму, достигавшую миллиона долларов в год в современных ценах
[321].
Ямайка стала первым английским завоеванием в Новом Свете. Карвахаль, рассчитывавший добиться возвращения евреев в Англию с разрешения нового правителя, сыграл в этом важную роль. Когда разрабатывались планы вторжения, с Карвахалем связался его товарищ Симон де Касерес, активно торговавший в Индиях, и сообщил, что ямайскую армию возглавляет тайный еврей Франсиско Карвахаль, который обещал посодействовать в случае нападения на остров. Неизвестно, состояли ли Карвахали в родстве. Ямайский Карвахаль помог англичанам захватить остров, а советник Кромвеля получил достойную награду.
В декабре 1654 года экспедиция вышла в море под совместным командованием адмирала Уильяма Пенна, отца будущего основателя Пенсильвании, и генерала Роберта Венейблса. Войско насчитывало две с половиной тысячи человек. В отличие от дисциплинированных солдат Кромвеля времен гражданской войны, экспедиционный корпус состоял из спешно набранных вояк. Большинство из них были, по словам очевидца, «мошенниками, ворами, карманниками и прочими подобными негодяями, привыкшими жить за счет ловких рук и хитрости»
[322]. Их командиров описывают как «ленивых дуралеев, преисполненных гордыни, но лишенных ума, чести или авторитета у подчиненных»
[323].
Первую остановку флот сделал на Барбадосе. Там Венейблс под барабанный бой на центральной площади объявил, что «любой невольник, присоединившийся добровольцем к английской армии, получит свободу». Численность войска выросла чуть ли не втрое. Четыре тысячи слуг, которым нечего было терять, немедленно вступили в экспедиционный корпус, и Барбадос потерял пятую часть населения. Еще тысяча двести добровольцев были набраны на Сент-Киттсе, Невисе и Монсеррате. Вскоре армия Венейблса насчитывала восемь тысяч солдат, хотя припасов он вез лишь на половину от этого числа
[324]. План вторжения предусматривал сначала захват Санто-Доминго. На острове Невис адмирал Пенн взял на борт Кампо Сабаду, штурмана-еврея, ранее плававшего с Джексоном.
Войско состояло из бывших рабов, которые хотели получить свободу и пограбить. Когда генерал Венейблс сказал, что грабежа после захвата городов не будет, они пригрозили бунтом. Столкнувшись с отказом солдат подчиняться, генерал отменил приказ. Тем временем стало очевидно, что адмирал тоже не уважает генерала, который, к всеобщему неудовольствию, взял в экспедицию молодую жену и редко выходил из каюты. Постоянно споривший с генералом Пенн посмеивался над каждой его ошибкой, а Венейблс совершал ошибку всякий раз, когда отдавал приказ.
Пенн предпочитал внезапное нападение подготовленному штурму и высадил армию в тридцати милях от Санто-Доминго. К сожалению, выбранное для высадки место оказалось пустыней. Родственник Кромвеля, занимавшийся снабжением экспедиции, не обеспечил их верблюдами, и изнывавшим от жажды солдатам пришлось тащиться по открытой местности под палящим солнцем. Они так и не добрались до столицы. Многих сразила жажда, других убили испанские всадники, вооруженные длинными копьями. Их командир гордо заявил, что, будь у него не триста, а больше людей, его «истребители коров» (так он называл своих кавалеристов) перебили бы всех пришельцев. Эти суровые испанцы являлись ковбоями наизнанку — они не перегоняли скот, а уничтожали его. Позднее сообщалось, что Венейблс так перепугался во время боя, что спрятался за деревом, «онемевший от ужаса». Лишенная воды армия, напоминавшая скорее толпу и преследуемая «истребителями коров», вернулась на берег. Родственник Кромвеля не снабдил их палатками, так что солдаты несколько дней провели под проливным дождем без всякого укрытия. За неделю англичане потеряли тысячу человек. Потери испанцев составили сорок всадников
[325].
Два командира до такой степени не доверяли друг другу, что генерал не позволил адмиралу и его морякам подняться на корабли раньше его солдат — Венейблс боялся, что Пенн бросит его на берегу. На борту был созван совет, и офицеры заявили в один голос, что нападение на город невозможно, потому что «солдаты вряд ли последуют за ними»
[326].
Что делать дальше? Нападение на такие укрепленные города, как Картахена и Гавана, не рассматривалось. В случае возвращения в Лондон с пустыми руками их ждала плаха. Некоторые историки считают, что именно тогда, после унизительного поражения на Эспаньоле, впервые было предложено атаковать Ямайку. Но этому противоречат показания английских пленных. Первый из них, разведчик, захваченный на следующий день после высадки армии, сообщил: «Мы собираемся захватить эту землю… и последовать на Ямайку». Пленные, захваченные позднее, подтвердили его слова. В испанских документах говорится:
