К тому времени денег в трюмах не осталось, но прочий груз оказался на месте. Бартоломео, недавний узник, ожидавший казни, а теперь снова хозяин судна, поднял якорь и отправился на Ямайку. Однако удача опять отвернулась от него. К югу от Кубы корабль попал в ужасный шторм и разбился о скалы. Бартоломео со своими людьми добирался до Ямайки на каноэ. Эксквемелин пишет в заключении, что, хотя Бартоломео «уцелел, чтобы снова попытать удачу, больше Фортуна не была благосклонна к нему».
Некоторые авторы полагают присутствие в Порт-Рояле родственника Абрахама Коэна, Йосефа Буэно Энрикеса, который утверждал, что знает местоположение тайного испанского медного рудника, свидетельством того, что поиски рудника самим Коэном были выдумкой, необходимой для внедрения в экономическую жизнь и торговлю Ямайки
[426]. В 1661 году Йосеф просил у короля разрешения отправиться на Ямайку, чтобы найти медный рудник, о котором он узнал от испанского беглого узника в 1658 году. При этом Йосеф показал себя настоящим скрягой, предложив королю всего 10 процентов от доходов рудника. Монарх отверг его предложение
[427]. Однако позднее Карл подписал ему документы о натурализации, и в 1672 году Йосеф фигурирует в числе шестнадцати зарегистрированных еврейских торговцев Порт-Рояля.
Впрочем, внимательное изучение королевского контракта показывает, что Коэн и его партнеры пришли «не только ради торговли». В контракте указано, что евреи получат право экспортировать ямайский перец, «только если найдут и начнут разрабатывать рудник» [курсив автора]
[428]. Так что если они использовали рассказ о руднике лишь в качестве уловки, а на самом деле этих копей не было, то евреи не смогли бы прибыльно торговать.
Документы из архивов острова, ранее никем не потревоженные, свидетельствуют о том, что и золотой рудник Колумба искали всерьез и что Коэн либо нашел его, либо был уверен, что знает, где тот находится. Из документов следует, что, несмотря на пожизненный запрет, Коэн вернулся на остров в 1670 году, а в январе 1671 года приобрел 420 акров земли в долине у истоков реки Оракабесса. Сегодня министерство горной промышленности Ямайки признает этот район золотоносным. Действия Коэна, оставившего семью в Амстердаме и предпринявшего дальнее путешествие на остров, куда ему было нельзя ступать, чтобы купить землю в удаленном уголке, объяснимы только в случае, если он считал, что там находится золотой рудник Колумба.
Мнение Бистона, назвавшего Коэна мошенником, тоже заслуживает отдельного изучения не только потому, что Коэн вернулся на Ямайку. Дальнейшее поведение Бистона показало, что он недружелюбно относился к евреям. Бистон был представителем власти, но при этом занимался торговлей и конкурировал с евреями. В 1671 году начальник гавани захватил судно, принадлежавшее еврею, заявив, что речь идет о евреях-иностранцах, не имевших права торговать
[429]. Суд заставил его пойти на попятную, однако, став в 1700 году губернатором острова, Бистон попытался изгнать евреев. Он решил обложить их очень высокими налогами и, как указывали евреи в протесте, тем самым хотел заставить их покинуть Ямайку
[430].
Враждебность Бистона проявилась и в 1702 году, когда евреи, ссылаясь на несправедливое обращение, потребовали себе избирательные права. Губернатор, при поддержке Совета Ямайки, объявил их требование «возмутительным» и предложил бросить евреев в тюрьму за такие поползновения. Этого не произошло, но власти потребовали от евреев уплаты двух тысяч фунтов штрафа. Король поддержал евреев и отменил этот штраф, однако в избирательных правах им отказал
[431].
Архивные документы проливают свет на происходящее на Ямайке в период с 1664 года по 1675-й, то есть за время, прошедшее с момента изгнания Коэна до его окончательного возвращения. Он дважды прибывал на остров, сначала для покупки земельного участка в долине, затем — чтобы развивать купленный участок. Но из документов неясно, что позволило Коэну вернуться в 1670 году и купить землю и почему на следующий год он снова уехал. Непонятно также, почему он счел для себя безопасным вернуться в 1674 году и почему опять спешно бежал.
В июне 1664 года, через два месяца после отбытия евреев-золотоискателей, на Ямайку с Барбадоса прибыл новый губернатор, Томас Модифорд. В отличие от Бистона, он приветствовал еврейских поселенцев. Еще на Барбадосе, за несколько недель до прибытия на Ямайку, Модифорд отмечал, что еврейские торговцы помогают заселять колонию: «Они наши главные снабженцы на Барбадосе, продают все недорого и дают отсрочку платежа на два года, что позволяет самым бедным колонистам значительно поправить свои дела»
[432]. Возможно, в 1664 году Модифорд и не знал, что король запретил пускать Коэна на Ямайку, но он совершенно точно знал о запрете в 1671 году, когда подписал документ о продаже Коэну участка земли.
Модифорд правил Ямайкой в золотой век пиратства. С 1664 по 1670 год буканиры во главе с Генри Морганом нападали на испанские колонии и заставляли тамошних жителей платить выкуп. Используя те же пытки, что и инквизиторы (а иногда и те же инструменты), пираты заставляли испанцев расставаться с богатством. За пять лет Морган при покровительстве Модифорда и поддержке евреев Порт-Рояля «ограбил восемнадцать больших городов, четыре города поменьше, тридцать пять деревень и бессчетное количество судов»
[433].
Морган родился в 1635 году в Уэльсе, в зажиточной семье. Юношей он отправился на поиски приключений в Бристоль, тогдашний центр работорговли. Вскоре Морган в буквальном смысле попался — тогда часто похищали людей и отправляли в колонии, где продавали в рабство. Так случилось и с девятнадцатилетним деревенским юношей, болтавшимся у доков. Его схватили и продали на судно, уходившее на Барбадос. На острове Морган оказался в рабстве у помещика, владевшего табачной плантацией, но трудился там недолго. Вскоре на Барбадос прибыл флот, посланный Кромвелем, и юноша вступил в армию Венейблса, соблазнившись обещанием свободы. Затем до 1662 года о нем ничего толком не известно, хотя он должен был воевать с «истребителями коров» на Эспаньоле и с мятежниками Исасси на Ямайке, приобретая боевой опыт, так пригодившийся ему позднее. В 1662 году Морган присоединился к Мингсу, у которого научился военному делу, что позднее превратило его в блестящего стратега. Конечно, и личные качества Моргана — мужество, храбрость и жестокость — стали не менее важными для пиратского вожака.
