Вот как вспоминает об этом непосредственный участник происходившего генерал армии А.И. Грибков:
«Когда перед посадкой в самолет я разговаривал с С. Каней и В. Ярузельским, то почувствовал их большое волнение. Настроение у них было, прямо скажем, подавленное, лица напряженные, взгляды недоверчивые. Я настраивал их, как только мог, на хороший исход переговоров, пожелал им благополучного полета и сказал, что буду их встречать в Варшаве. Мне показалось, что у них были сомнения по поводу быстрого возвращения домой»
.
Польские руководители, впрочем, волновались напрасно. Никто не собирался их арестовывать. На дворе уже стояло иное время.
9 апреля 1981 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС Ю.В. Андропов и Д.Ф. Устинов докладывали об итогах своей встречи с Каней и В. Ярузельским.
Оба сообщили о подавленном состоянии своих польских собеседников. При этом С. Каня подтвердил то, о чем уже стали догадываться в Москве: контрреволюция сильнее правительства. По словам польских руководителей, Политбюро ПОРП в определенной мере могло опираться на следующие силы: примерно 400 тыс. человек в армии, 100 тыс. в МВД и около 300 тыс. резервистов. В этих условиях и Каня, и Ярузельский особенно опасались предупредительной забастовки, и не дай Бог – всеобщей. Которая могла привести к полному параличу экономики. Несмотря на это, оба польских руководителя высказались решительно против ввода союзных войск. И с оговорками – против введения военного положения.
Однако в Москве уже преобладало мнение: единственным возможным способом разрешения польского кризиса является введение военного положения. И только на самый крайний случай гипотетически рассматривалась возможность ввода на территорию Польши союзных войск.
6 июня 1981 г. польское руководство получило письмо ЦК КПСС, в котором высказывалась озабоченность положением дел в Польше, давалась нелицеприятная оценка сложившейся социально-политической обстановке в польском обществе и партии, а также излагались рекомендации по стабилизации положения в стране. Это письмо было приурочено к пленуму ЦК ПОРП, который должен был состояться 9 и 10 июня. С. Каня выступил на нем с докладом о ситуации в стране и в партии.
Использовались и другие, более жесткие формы давления на польские власти и общество в целом. В конце октября 1981 г. на Жаганьском полигоне в Польше было спланировано и проведено тактическое учение польских и советских частей. На этом учении с боевой стрельбой должен был пройти показ нового самолета-штурмовика Су-25 и самоходных артиллерийских установок «Гвоздика» и «Акация». Это неординарное событие стало поводом для приглашения военного руководства Польши, ГДР и Чехословакии.
На состоявшейся здесь встрече с маршалом Д.Ф. Устиновым Ярузелький вновь отметил сложное внутриполитическое положение страны и подтвердил, что «Солидарность» по-прежнему ведет дело к захвату власти. Вопрос о вводе союзных войск в Польшу не поднимался. По словам очевидцев, была заметна взаимная симпатия Ярузельского и Устинова.
Во второй половине октября 1981 г. основной руководящий состав Министерства обороны СССР был собран для обсуждения обстановки, сложившейся в Польше. Присутствовали только первые заместители министра обороны и несколько других высших военачальников.
Начальник Генерального штаба ВС маршал Н.В. Огарков в своем докладе не предлагал крайних мер (включая ввод союзных войск на территорию Польши).
Речь в его докладе шла о защите интересов Северной группы войск, о том, как не допустить ее втягивания во внутренний конфликт, как обеспечить безопасность маршрутов и материальных запасов на этих маршрутах для выдвижения стратегических резервов (на случай военного времени). Политическая оценка происходящих событий в докладе не присутствовала.
Это было восполнено в выступлении маршала В.Г. Куликова. По его мнению, «Солидарность» в ближайшее время могла взять власть в стране в свои руки. Чтобы сохранить Польшу как союзника по Варшавскому Договору, необходимо готовиться к вводу союзных войск в Польшу (чехословацких, советских и, возможно, ННА ГДР). Маршал сделал оговорку – Ярузельский в разговоре с ним в категорической форме заявил: «Только не немецкие войска»
.
Фактически против предложения своего непосредственного начальника высказался начальник штаба войск ОВД генерал армии А.И. Грибков, считавший, что ввод союзных войск может привести к непредсказуемым последствиям. Его поддержали маршал С.Л. Соколов и генерал армии А.А. Епишев. Это решило исход совещания.
Устинов не стал подводить его итоги, поблагодарил всех и уехал в Кремль. Там должно было состояться заседание Политбюро, в том числе и по «польскому вопросу». Как известно, на Политбюро возобладала точка зрения о невозможности силовой акции в отношении Польши. «Если к власти в Польше придет новое руководство, пусть даже социал-демократы, – заявил по этому поводу М.А. Суслов, – будем пытаться с ними сотрудничать»
.
И продолжил: «Нам не следует посылать в Польшу советские и другие войска ни при каких условиях, даже в том случае, когда осуществить этот шаг попросит польское руководство»
.
Он напомнил ситуацию в Польше в 1970 г., когда первый секретарь ЦК ПОРП В. Гомулка вопреки совету Москвы решил использовать силу для подавления забастовки рабочих. Результатом стало резкое падение престижа партии и личная отставка B. Гомулки.
Суслов, по свидетельству Горбачева, сообщил по телефону C. Кане и В. Ярузельскому о том, что советские войска будут продолжать гарантировать безопасность Польши в случае возникновения угрозы извне, но ни при каких обстоятельствах не будут использованы для внутриполитических целей. Однако споры вокруг польской проблемы продолжались.
Маршал В. Г Куликов по-прежнему был убежден – войска все равно вводить придется. И не скрывал своей позиции. В долгосрочном плане он оказался прав. Если империя или «квази-империя», каковым было социалистическое содружество во главе с СССР образца 80-х гг., уже не имела сил любым, в том числе и жестким способом поддержать порядок на своей периферии, ее развал становится неизбежным.
Осенью 1981 г. министр обороны Д.Ф. Устинов дал А.И. Грибкову и Главнокомандующему силами Варшавского Договора маршалу В.П. Куликову указание сообщить Ярузельскому следующее: по крайней мере в настоящее время полякам «следует больше полагаться на собственные силы в восстановлении порядка в стране и не надеяться на то, что некий старший брат придет и обо всем позаботится»
.
Высшее руководство Польши испытывало все большую нервозность и неуверенность из-за весьма проблематичных перспектив военного положения, возможности утраты контроля над ходом событий и возобладания хаоса и социальных беспорядков в стране.
Больше всего польских лидеров беспокоило, как поведет себя армия, какую позицию займет руководство «Солидарности», как встретит военное положение церковь и верующие.
По плану Войско Польское с введением военного положения использовалось для охраны важнейших ключевых объектов – органов государственного управления, важных узлов коммуникаций и связи, складов и баз государственного назначения, для усиления охраны морской границы, портов, аэродромов, противоздушной обороны, наиболее важных промышленных предприятий, для патрулирования в городах и крупных населенных пунктах на случай введения комендантского времени (часа) и решения других непредвиденных задач.
