Неправильное представление индийского правительства о соотношении сил в спорных районах привело с его стороны к ряду действий, воспринятых в Пекине как провокационные. В результате 16 ноября 1962 г. между КНР и Индией разразился острый военно-политический кризис, который уже 21 ноября завершился уступками последней по ключевым спорным вопросам
.
О том, насколько неожиданным для Индии был подобный исход, свидетельствует неадекватное поведение индийского правительства в ходе кризиса. Так, 19 ноября, в разгар кризиса Д. Неру обратился к президенту США Д. Кеннеди с просьбой немедленно направить 15 бомбардировщиков и эскадрилью истребителей для воздушного прикрытия индийских городов от возможных налетов китайской авиации
.
США отреагировали отправкой в воды Индийского океана авианосной группы.
Схожая недооценка военного потенциала оппонента и его готовности пойти на риск вооруженного конфликта в полной мере проявилась и в ходе внутривоенного военно-политического кризиса между США и Китаем (1950 г.). Существовал ряд причин, в результате которых Вашингтон расценивал заявление Пекина о готовности к силовому разрешению кризиса между ними как политико-психологический блеф.
Одной из решающих в их ряду стала позиция главнокомандующего объединенными силами ООН генерала Д. Макартура по этой проблеме, прибегавшего к манипулированию данными военной разведки. После успешной десантной операции, проведенной под его руководством в Инчхоне, Макартур был убежден, что Китай и Советский Союз упустили возможность для селективного вмешательства в корейскую войну. По его оценкам, Китай до начала зимы мог направить в Корею не более 60 тыс. войск без авиационного прикрытия. Не мог, по его мнению, обеспечить это авиационное прикрытие и Советский Союз из-за отсутствия опыта в проведении подобного рода совместных операций. Макартур также предполагал (как показали дальнейшие события, ошибочно), что американская авиация сможет не только воспрепятствовать любому крупномасштабному передвижению китайских войск, но и помешать попыткам усиления китайской группировки в Корее из Маньчжурии. Он полагался при этом на способность американской авиации блокировать приграничные районы Китая. Самое большее, по его мнению, на что мог рискнуть Пекин в подобных условиях, – это оккупировать северное приграничье Кореи. Когда же в начале октября не произошло и этого, генерал Макартур окончательно поверил в то, что китайцы в войну не вмешаются, и стал заверять в этом президента Г. Трумэна
.
Своими утверждениями Макартур смог повлиять не только на президента Трумэна, но и на Объединенный комитет начальников штабов. В данном случае решающую роль вновь сыграл успех Инчхонской операции. В свое время Объединенный комитет, учитывая высокий риск, выступил против плана этой операции. Преодолевая сильное сопротивление, генерал Макартур настоял на ее проведении под свою личную ответственность и оказался прав.
Против нового плана Макартура, заключавшегося в объединении всей Кореи военной силой, ОКНШ возражал уже с меньшей настойчивостью, тем не менее предупредив его о наличии около 40 тыс. партизан в тылу и китайской армии, готовившейся к вторжению. Макартур настаивал на своем решении, делая ставку на стремительность наступления, которое бы предвосхитило любое активное противодействие Пекина.
В своем стремлении убедить Трумэна он утверждал, что угрозы Пекина вмешаться в ход войны, которые особенно усилились с середины сентября, являются не более чем блефом. На их встрече, которая состоялась на о. Уэйк 15 октября, он заявил Трумэну, что предполагает вывести из Кореи основную часть 8-й армии к рождественским праздникам, оставив на полуострове две дивизии до проведения выборов, которые могли бы состояться в январе, и утверждал, что вероятность вмешательства КНР или СССР в происходящие события крайне низка
.
Не в последнюю очередь подобная позиция основывалась на искаженных оценках поступавших разведывательных данных. К началу октября на основе разведданных штаб американской 8-й армии представил точное описание предбоевого порядка китайских войск, развернутых вдоль р. Ялу. Однако само упоминание о возможном участии в войне Китая оказало на командование южнокорейской армии деморализующий эффект, и разведка 8-й армии была вынуждена смягчить свою оценку вероятности военного вмешательства Китая.
Этому способствовало и то, что к концу сентября стало ясно: генерал Д. Макартур не разделяет алармистских сообщений о военном вмешательстве КНР. В результате его заблуждения стали сознательно поощряться начальником разведки армии генералом Ч. Уильябаем, который стал преднамеренно занижать количество китайских войск не только в Маньчжурии, но и в последующем, после вторжения китайских войск на корейскую территорию
.
Информация полевых командиров, знавших реальное положение дел, Макартуру не докладывалась. Генерал О. Смит, командир 1-й дивизии морской пехоты, обеспокоенный уязвимым расположением позиций своей дивизии перед перспективой китайского вторжения, обратился к начальнику штаба армии генералу Э. Элмонду с просьбой о смене оборонительных позиций. Однако Элмонд, находившийся в эйфорийной атмосфере, царившей в штабе Макартура, отказался санкционировать его просьбу
.
Точно так же достаточно жесткая позиция Г. Насера в ходе Суэцкого кризиса 1956 г. в значительной степени обусловливалась недооценкой им возможности проведения западными государствами военной операции в зоне канала. С началом кризиса военные советники Насера убедили его в том, что в техническом отношении подготовка подобной операции потребует как минимум месяц. В дальнейшем успокаивающие, примирительные заявления президента США Д. Эйзенхауэра вселили в египетское руководство необоснованный оптимизм и веру в то, что эта операция вообще не будет осуществлена
.
В этих и подобных им случаях ожидание успеха или даже легкой победы было плохо обосновано, а предупреждения третьих сторон оказывали слабое воздействие. В отдельных случаях даже первоначальное поражение или неудачные военные действия не могли развеять этих иллюзий. Так, после явного успеха израильской армии в войне 1967 г. многие политические деятели Египта настаивали на том, что Израилю удалось уничтожить ряд аэродромов, только потому, что за штурвалами самолетов находились американские летчики
.
Значительное влияние на характер кризисного решения оказывает предположение военно-политического руководства о неизбежности войны как исхода кризиса. Политики, которые считают, что вооруженного конфликта или войны можно избежать, как правило, готовы к примирительным процедурам в ходе военно-политических кризисов. В том же случае, когда война представляется политикам неизбежной, они настроены не на поиск путей урегулирования кризиса, а на прогнозирование примерной даты начала ожидаемого конфликта и соответствующей подготовки к нему.
По этому поводу О. Бисмарк в свое время высказался следующим образом: «Ни одно правительство, если оно считает, что война неизбежна, даже если оно и не желает ее, не настолько глупо, чтобы оставить противнику выбор времени и повода для войны, ожидая момента, наиболее благоприятного для врага»
.
