Предложение Димитрова вызвало гнев у Сталина. Он усмотрел в его инициативе и в нарастающей дипломатической активности Тито контуры реальной оппозиции внутри создаваемого с таким трудом социалистического лагеря. Газета «Правда», официальный рупор Кремля, подвергла Димитрова резкой критике и выразила неудовольствие его «проблематичными и фантастическими «федерациями» и «конфедерациями».
К) февраля 1948 г. в Москве состоялась тяжелая, Нервная встреча Г. Димитрова с советскими руководителями. На ней присутствовала и югославская делегация во главе с Э. Карделем. Тито на встречу не приехал. Разговор вел только Сталин. Он обвинил Димитрова в том, что тот ведет себя как глава несуществующего Коминтерна. А затем задал свой главный вопрос: «Федерация с кем и против кого?»
Какие-либо попытки создать в Восточной Европе коалицию или иную другую единую для восточноевропейских государств структуру должны были, по мнению Сталина, осуществляться только под эгидой Советского Союза, и никаким иным путем.
Спустя более 30 лет после разрыва со Сталиным, когда Тито уже доживал свои последние дни, загребское телевидение показало эту встречу 1948 г. в трагикомедии под названием «Большой напор».
Вот как описывает ее югославский исследователь В. Дедиер: «Встреча началась в 21.15. Сталин сидел во главе стола, а справа от него расположились Молотов, Маленков, Жданов, Суслов, Зорин. Слева от Сталина сидели Димитров, Коларов и Костов, а далее югославы – Кардель, Джилас, Бакарич. Встречу открыл Молотов, который сразу же, во вступлении, сказал, что существуют серьезные расхождения между Советским Союзом, с одной стороны, и Югославией, Болгарией – с другой, и что это недопустимо с партийной и государственной точек зрения. Молотов перечислил эти расхождения. Он назвал сначала заключение югославско-болгарского договора о союзе, затем заявление Димитрова о федерации восточноевропейских стран и балканских государств, включая Грецию, и, в-третьих, Албанию.
Когда Молотов перешел ко второму вопросу, вызвавшему недоразумения, и коснулся случая с заявлением Димитрова о федерации и таможенной унии, Сталин прервал Молотова и сказал: «А все, что говорит Димитров, что говорит Тито, за границей воспринимается как сказанное с нашего ведома».
Сталин вел беседу в крайне резких и грубых тонах, высказывая свое крайнее недовольство тем, что югославские и болгарские руководители действуют без консультаций с СССР, ставя его перед свершившимися фактами. Раскритиковав идею создания федерации с включением в нее всех восточноевропейских стран, И. Сталин высказался за немедленное провозглашение федерации между Югославией и Болгарией, имея в виду, что впоследствии к ней присоединится Албания. «Этот вопрос созрел», – повторил он свою любимую фразу.
Э. Кардель признал, что с болгаро-югославским договором, возможно, была проявлена спешка. В то же время он напомнил, что проект договора был своевременно направлен правительству СССР и что во внешней политике между СССР и Югославией нет расхождений. Кардель сказал, что он не помнит ни одного внешнеполитического вопроса, по которому югославское правительство не консультировалось бы с советским.
На это Сталин грубо ответил: «Неверно, вы вообще не консультируетесь».
В связи с направленностью югославско-болгарского договора «против любой агрессии, с какой бы стороны она ни исходила», он заметил: «Но ведь это же превентивная война. Это обычная громкая фраза, которая только дает пищу врагу».
Оправдывая намерение направить в Албанию югославскую дивизию, Э. Кардель утверждал, что этот шаг не представляет угрозы миру. Он вновь напомнил, что еще раньше по просьбе албанского правительства туда был направлен югославский авиаполк, и это не вызвало никаких осложнений. Сталин возразил и по этому поводу.
Хотя он был гораздо более резок с Димитровым, чем с югославами, Сталин прекрасно отдавал себе отчет, что подлинным препятствием для его намерений является Белград, а не София.
Димитров стоял во главе страны, потерпевшей в войне поражение, успех повстанческого движения в которой стал возможным только с приходом Советской Армии. За Тито стояло государство, рожденное в долгой и победоносной освободительной борьбе.
Джилас, присутствовавший на встрече в Москве, так прокомментировал происходящее: «Стало очевидно, что для советских лидеров с их великодержавным менталитетом, никогда не забывавших о том, что Красная Армия освободила Румынию и Болгарию, заявления Димитрова и строптивость Югославии были не только ересью, но и отрицанием «священного права» Советского Союза. Димитров сделал попытку оправдаться, но Сталин без конца прерывал его, не давая закончить».
И общий нелицеприятный вывод: «Сталин наконец проявил свое истинное лицо. Его мудрость обернулась грубостью, а отстраненность – нетерпимостью».
Сталин тем временем продолжал настаивать на создании федерации Югославии, Болгарии и Албании:
«Такую федерацию необходимо создавать, и чем скорее, тем лучше. Да, если это возможно, то даже завтра! Давайте немедленно согласуем это».
Один из югославов заметил, что уже готовится проект федерации Югославии с Албанией, но Сталин тут же одернул его: «Нет, сначала федерация Болгарии–Югославии, а затем обеих с Албанией». И затем добавил, противореча ранее выдвинутым обвинениям против Димитрова: «Мы думаем, что нужно создать федерацию, объединяющую Румынию с Венгрией, а также Польшу с Чехословакией».
Из всего этого Джилас заключил, что Сталин планировал объединить Советский Союз с «народными демократиями»: Украину с Венгрией, Белоруссию с Польшей и Чехословакией, а саму Россию – ни больше ни меньше с балканскими государствами.
В отличие от болгарской стороны, которая согласилась с предложением Сталина о безотлагательном создании болгаро-югославской федерации, Э. Кардель уклонился от конкретного ответа, сославшись при этом на необходимость проинформировать Политбюро ЦК КПЮ по этому вопросу. Этим он вновь вызвал неудовольствие Сталина.
По итогам встречи 11 февраля 1948 г. были подписаны соглашения СССР с Болгарией и Югославией о необходимости предварительных консультаций по всем внешнеполитическим вопросам.
Вскоре по возвращении Карделя и Джиласа из Москвы Тито созвал заседание Политбюро, куда пригласил нескольких старых коммунистов. Он обрисовал ситуацию, сложившуюся вокруг разногласий с Советским Союзом, особо подчеркнув отказ СССР подписать договор о торговле. Объявив о том, что отношения между двумя странами зашли в тупик, Тито неожиданно добавил: «Если они и дальше будут проводить по отношению к нам такую политику, я подам в отставку».
В отставку Тито, конечно, не подал, но подобная реплика свидетельствовала о серьезности сложившегося положения.
Болгарского руководителя Г. Димитрова эти политические коллизии в скором времени перестали волновать: в 1949 г. он умер в одной из московских клиник. Болгарское правительство обратилось в ЦК КПСС с просьбой о бальзамировании его тела. Эту работу успешно выполнил академик Б.И. Збарский.
Страсти накаляются
Тем временем в отношениях Москвы и Белграда все более отчетливо стали проявляться разногласия и по другим вопросам. Прежде всего в области экономического сотрудничества.
