Выпьем за Победу!
Уныние первых военных лет после перелома в ходе войны сменилось ликованием народа. Под раскаты салютов отмечалось освобождение Советской армией очередного населенного пункта, праздновалось окончание долгой разлуки фронтовиков с родными. Во фронтовой песне провозглашалось:
Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто замерзал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу.
Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,
Выпьем и снова нальем!
Водку в 1944 году можно было приобрести по коммерческой цене в 160 рублей за поллитровую бутылку; а потом цены быстро понижались: в 1946 году — до 80 рублей, затем — до 60. В январе 1944 года в Москве открылись коммерческие рестораны «Астория», «Аврора» и другие; цены были чудовищными, но в столице всегда имелись граждане с деньгами; появились там и иностранцы из числа персонала союзных военных миссий и журналистов. Веселую жизнь этих заведений иногда прерывали милицейские налеты — вроде того, во время которого на памятном поколениям москвичей дебаркадере-«поплавке» (кажется, потом он назывался «Прибой») у «Ударника» взяли Маньку-Облигацию в фильме «Место встречи изменить нельзя». «Астория» же была любимым местом более солидных людей из преступного мира — сюда, к примеру приходил известный московский валютчик Ян Рокотов, расстрелянный при Хрущеве.
В условиях послевоенного быта маленькие пивные и закусочные с продажей спиртного (старшее поколение еще помнит набор «100 грамм с прицепом» — кружкой пива) становились местами встреч вчерашних фронтовиков с однополчанами, их захватывающих рассказов о боевом прошлом невоевавшим сверстникам и подраставшему поколению. «Шалманная демократия» этих заведений (их частым прозвищем стало «Голубой Дунай») на какое-то время возвращала людям испытанное ими на фронте чувство товарищества и равенства, противостоявшее официальному «идейному единству»{90}.
После отмены карточек в 1947 году в городах открылись наполненные товарами магазины. При зарплате в 500—1000 рублей килограмм ржаного хлеба стоил 3 рубля, пшеничного — 4 рубля 40 копеек; килограмм гречки — 12 рублей, сахара — 15, сливочного масла — 64, подсолнечного масла — 30, мороженого судака — 12; кофе — 75; литр молока — 3—4 рубля; десяток яиц — 12—16 рублей в зависимости от категории. Поллитровую бутылку «Московской» водки покупали за 60 рублей, а жигулевское пиво — за 7. Из водок, помимо «Московской», в продаже были «Брусничная», «Клюквенная», «Зверобой», «Зубровка»{91}.
Послевоенный четвертый пятилетний план провозглашал: «В большом масштабе будет организовано производство высококачественных вин, советского шампанского, пива и различных безалкогольных напитков. Выпуск вина возрастет с 13,5 млн декалитров в 1940 г. до 18,5 в 1950 г., т. е. на 37 %. Единственным продуктом, по которому выработка в 1950 г. не достигнет довоенного уровня, является водка; она будет вытесняться продукцией пивоварения и виноделия»{92}. Однако официальная статистика умалчивала об истинных масштабах производства спиртного. Но в то же время государство делало его доступнее.
Послевоенные годы памятны для многих людей старшего поколения систематическими весенними постановлениями Совета министров и ЦК КПСС «О новом снижении государственных розничных цен на продовольственные и промышленные товары» (с 1947 по 1954 год снижение цен происходило семь раз). В число этих товаров попадала и водка вместе с другой алкогольной продукцией; в 1947 году она подешевела на 33 процента, а в 1953-м — на 11 процентов. Размеры снижения цен на водку стали предметом специального обсуждения на Политбюро в мае 1949 года. Ведь в послевоенные годы народ стал меньше потреблять водки и больше покупать кондитерских изделий и ширпотреба. Удешевление алкогольных напитков должно было, по расчетам правительства, увеличить их реализацию и тем компенсировать снижение цены. Так, только за 1947—1949 годы производство водки в СССР увеличилось с 41,4 до 60 миллионов декалитров — почти в полтора раза, а цена пол-литровой бутылки снизилась вдвое — до 30 рублей; но об этом достижении советской экономики пропаганда не распространялась.
В годы первой послевоенной пятилетки работники винодельческой, ликероводочной, пивоваренной отраслей восстанавливали предприятия и внедряли новую технику: такие операции, как мойка, разлив, укупорка бутылок и наклейка на них этикеток, до войны почти целиком осуществлявшиеся вручную, теперь выполнялись бутыломоечными, разливочными и этикетировочными автоматами и полуавтоматами производительностью до 2500 бутылок в час.
Минпищепром и Минторг СССР регулярно отчитывались о торговле водкой и водочными изделиями в Совете министров СССР. Министров могли вызвать «на ковер», если обнаруживались сбои — например, нехватка готовых бутылок, вызванная неудовлетворительной подачей вагонов и плохим качеством водочной посуды. В таких случаях срочно издавались грозные приказы «об улучшении торговли водкой и водочными изделиями»{93}. Одновременно власти стремились пресечь нелегальное самогоноварение: указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 апреля 1948 года «Об уголовной ответственности за изготовление и продажу самогона» устанавливал строгие меры за производство и хранение самогона с целью сбыта, его продажу, а также изготовление на продажу самогонных аппаратов.
Снижение цен в 1950 году было наиболее резким: крепкие и десертные вина подешевели тогда на 49 процентов, а пиво — на 30 процентов. Осенью 1948 года в продаже появилось «плодово-ягодное» или «фруктовое» вино — кажется, как раз тогда его и стали называть «бормотухой». Бутылка такого напитка объемом 0,75 литра стоила 25 рублей, а поллитровая — 18. Портвейн продавался в те времена за 40—50 рублей; 0,75 литра портвейна «777» (ценившиеся среди прочей крепленой продукции «три семерки») в уличном павильоне можно было приобрести за 66 рублей 80 копеек. Бутылка водки стоила теперь 40 рублей 50 копеек.
В пивной за прилавком около продавца можно было увидеть пивную бочку с вставленной в крышку железной трубкой, через которую выкачивалось пиво. На полках стояли бутылки, лежали пачки сигарет, а на видном месте красовалась дощечка с надписью: «Водка — один литр 66 руб., 100 гр. 6 р. 60 к. Имеются в продаже горячие сосиски и сардельки. Пиво "жигулевское" 0,5 л — 4 р. 20 к.». Кажется, именно в 50-е годы появилось название «забегаловка» для обозначения таких пивных и дешевых буфетов, где подавали и выпивку, и закуску{94}.
С отменой карточек ожили и более изысканные формы досуга. Унылая офицерская столовая в 1951 году превратилась в ресторан «Узбекистан» с восточной кухней. По указанию Сталина был возведен гостиничный комплекс в стиле «русский ампир»; так получил новую жизнь старый «Яръ», теперь в качестве ресторана «Советский» при одноименной гостинице. В то время он считался официальным «правительственным» рестораном и был известен в государственных и дипломатических кругах. Новое рождение отметил в 1955 году ресторан «Прага» — в честь десятилетия освобождения столицы Чехословакии от фашистов он был реконструирован и вновь открылся для посетителей, сохранив свои многочисленные залы, два зимних сада и кабинеты для приватных обедов и ужинов. Ходить туда могли позволить себе не все — но кто в Москве не лакомился вкусностями из кондилерского магазина при этом ресторане! В «Авроре» (позднейшем «Будапеште») до трех часов ночи играл модный оркестр Лаци Олаха, и бедные московские студенты отправлялись туда погулять с 50 рублями (бутылка вина на четверых с закуской) и привязанными под рубашками грелками с водкой, подававшейся к столу через специальный шланг — голь на выдумку хитра.
