Через пятнадцать минут Сокольническую площадь медленно обогнул небесно— голубой «Лексус», спровоцировавший на Проспекте Мира аварию, в результате которой образовалась пробка. Кристине в нём было так тоскливо, что она очень обрадовалась, внезапно увидев Мельникова. С бутылкой пива в руке стоял он у приоткрытой двери чёрной машины с широкими гоночными колёсами. Она была припаркована близ метро, но не на проезжей части, на тротуаре. Вокруг метро, около ларьков и на остановках народ буквально толпился. Двери магазинов и павильонов не успевали захлопываться. Мельников был спокоен. Свои войска он расположил так: семь оперативников находились, как и он сам, около метро, двенадцать — на стыках площади с прилегающими к ней улицами, и десять — в пяти машинах, стоящих вдоль края площади, примыкающего к метро. На платной парковке чуть в стороне, стояла Тойота «Камри» с тремя какими-то джентльменами. Это было прикрытие, обещанное Агеевым. Подчинялось оно ему или контролировало его — Мельников не понял.
Агеев то тревожно крутился рядом, то отходил — ответить на телефонный звонок. По его лицу было видно, что звонят сверху. Мельников тёр глаза, зевал, курил и пил пиво, разглядывая мелькающих перед ним людей.
— Что тебе Баранов то рассказал? — спросил у него Агеев, вернувшись после очередного доклада.
— Сказку.
— Страшную?
— Не особенно.
— Совет хочешь?
— Нет.
Допив пиво, Мельников поставил бутылку на тротуар. Мгновенно подошёл бомж.
— А тебе чего? Спросил Мельников.
— Да бутылочку, если можно.
— А! Забирай.
На площади появились две очень странные девушки — невысокая в платье, и очень рослая, в дорогом теннисном костюме. Им было весело. Около метро они разругались и разошлись. Маленькая вдруг направилась к Мельникову, бросившему в лужу бычок. Подойдя, прищурилась. От неё разило чем-то дешёвым, приторным.
— Молодой человек! Вы курите?
— Нет.
— Ну зачем вы врёте? Я сейчас видела, вы курили. Дайте мне сигарету. Очень прошу. Могу на колени встать. Но только не здесь, а в укромном месте. Презерватив не потребуется.
— Не дам.
Она оскорбилась.
— А на каком основании?
— Маленькая ещё.
Она заржала. Десятки людей повернули головы. Мельников огляделся по сторонам. Проржавшись до хрипоты, юная особа вновь на него насела.
— Большая! Мне уже восемнадцать. И я не замужем. Если ты мне не веришь, паспорт могу показать.
— А мне — уже девяносто. Я женат. И у меня — сифилис. Пошла на … отсюда со своим паспортом.
Она бросилась на него. Он взял её за руки и держал до тех пор, покуда один из оперативников не пришёл ему на подмогу. Взвалив скандальную барышню на плечо, он быстро спустился с ней в переход, где вручил её постовым милиционерам.
— Я никогда не видел столько народа здесь, — произнёс Агеев, досадливо озираясь, — бесплатные магазины что-ли открыли?
— А ты представь, как бы ломанулся народ отсюда, если бы всем вдруг стало известно, зачем мы здесь! Агеев, ты, кстати, знаешь, зачем мы здесь?
— Отвали.
Мельников, смеясь, отвернулся. И — на секунду окаменел. К нему шла Кристина с подбитым глазом. Она шла медленно, напряжённо — как по струне. Люди перед ней расступались и оборачивались ей вслед. На её щеках сохли слёзы. Её глаза смотрели, как из геенны огненной. Между средним и указательным пальцами её руки тлела сигарета. Вероятно, Кристина о ней забыла. Мельникову почудилось — это смерть идёт через площадь. Быстро взяв рацию, он связался с оперативником у «Зенита».
— Блондинка, выше меня, зелёная кофта, чёрные джинсы, шпильки, синяк под глазом. Кто с нею был?
— Она вышла из голубого «Лексуса». Он уехал к Стромынке.
— Организуй перехват. Девчонку я сам приму.
Агеев затравленно озирался. До хруста стискивая мобильик.
— Слушай, а ты стрелять, вообще, умеешь? — небрежно осведомился Мельников.
— Я не понимаю, Игорь, тебе смешно?
— Нет, мне страшно.
Кристина тем временем подошла. Заметив в своей руке сигарету, она с каким-то паническим отвращением бросила её на асфальт.
— Что произошло? — спросил Мельников.
— Старшего лейтенанта убили, — пробормотала Кристина, закрыв глаза. На её ресницах повисли слёзы.
— Понятно. Иди к метро и стой там.
— Нет! Ни за что! Арестуй меня! Я хочу в тюрьму! Меня здесь убьют! Я не пойду! Нет!
— Я сказал — иди! Никто тебя не убьёт. На площади — сто ментов.
Хлюпнув носом, Кристина утёрла его ладонью.
— Иди к метро, — проскрежетал Мельников.
— Дай мне денег! Я хочу пить.
Мельников достал первую попавшуюся купюру — пятьсот рублей. Взяв её, Кристина пошла к ларьку. Её ноги так заплетались, что с правой слетела туфля.
— Ах, твою мать! — крикнула Кристина, попав босой ногой в лужу. Подобрав туфлю, она надела её.
— Она не в себе, — заметил Агеев.
Мельников объявил по радиосвязи готовность номер один.
Купив банку пива, Кристина вскрыла её, хлебнула, а затем встала возле проезжей части и закурила. Через пару минут к ней подошла рослая загорелая девушка в теннисном костюме. Никто из оперативников не принял её за Ольгу, поскольку тип лица у неё был совсем иным.
— Сигаретку дай, — грубо обратилась она к Кристине.
— На … пошла! — рявкнула Кристина ещё грубее.
Девушка молча вышибла из её руки банку с пивом. Кристина сбила с неё бейсболку, надетую козырьком назад, и зверски вцепилась в пышные волосы попрошайки. Та завизжала и принялась царапать ногтями лицо противницы. Замотав головой Кристина зашлась ещё более отчаянным воплем. То был вопль ужаса.
Глава четырнадцатая
Серёга вдруг вскочил, как ошпаренный. И не понял, чего вскочил? Так хорошо спал. Впрочем, и теперь ему было очень даже неплохо, что поразило его до крайности. Пробуждение от пьяного сна, как всем известно, часто сопровождается нестерпимой головной болью, желанием прополоскать рот и свинцовой тяжестью во всём теле. А у него голова была почему-то светлая, ясная — просто как никогда. Никакие кошки во рту не трахались и он точно смог бы подпрыгнуть до потолка, если б захотел. Но что-то было не так. Чего-то, как-будто где-то недоставало. Чего-то важного. Где? На улице? Он внимательно поглядел в окно. Осеннее солнце не ослепило его, и он смог убедиться в том, что ничего с улицы не исчезло. Но ощущение недостатка неизвестно чего непонятно где росло, заострялось, грызло сознание. Он прошёлся по комнате. Все предметы как-будто были на месте. И вдруг он понял: это не так. Одного предмета всё-таки не хватало в комнате. И предметом этим был он, Серёга.
