Локки потянулся с хрустом суставов. И стал разглядывать свои ногти. Юрий Семёнович размышлял, опять барабаня пальцами по столу. Он смотрел на Ольгу. Она закуривала. Серёга косил глаза на окно. Во дворе, среди знакомых ему машин, стояли два мерседеса премиум класса.
— Знаешь, что мне не нравится в твоем плане? — спросил Баранов, завершив марш хлопком по столу ладонью.
— Не знаю. Что?
— То, что ты не согласовал его с Ольгой.
Ольга как можно шире зевнула.
— Она умеет быстро соображать, возразил Серёга, вы это знаете, так как, наверняка, ознакомились с её прошлым. Если она согласна на роль заложницы — значит, не сомневается в том, что нужная вам дискета будет у вас.
— Да, это логично, согласился Баранов, очень логично. Ну а когда и где мы всё это провернём?
— Провернём мы всё это завтра на Триумфальной площади, возле ресторана «Пекин», на платной парковке. Во сколько я ещё не решил. Позвоните мне ближе к вечеру. Например, в одиннадцать.
— Хорошо, в одиннадцать, так в одиннадцать, — проговорил Баранов и, бросив взгляд на «Патек Филипп» быстро встал. Поднялся и Локки. Ольга внезапно подала голос:
— У меня есть одно пожелание. Пусть Наташку сфотографируют голой с вашим мастифом. Она должна стоять раком, но так, чтоб было видно лицо. А мастиф пусть сзади её обхватит, как бык корову.
Баранов и его спутник не удержались от смеха.
— А вдруг мастиф её не захочет? — спросил Баранов, — он ведь не скотоложник.
— Но он послушный пёс. Добейтесь того, чтоб он это сделал. Будет достаточно, если он поставит на неё лапы. А она пусть напишет на фотографии: «Оленьке с благодарностью от Натальи». Фотографию завтра я заберу.
— Я могу Наташку к тебе сегодня прислать, — предложил Баранов, — через сорок минут она будет здесь, если пожелаешь. Трахай её сама — чем хочешь и куда хочешь. Можешь её на цепь посадить, чтоб дом охраняла. Мне она не нужна.
— У меня нет дома. Но цепь найду. Пусть приедет.
Дверь за гостями заперла Ольга. Серёга из окна наблюдал, как они садятся в один из двух стоящих во дворе мерседесов, и как последние отъезжают. Был уже шестой час.
— Раздевайся, сука, — сказал Серёга, как только Ольга к нему приблизилась. Её рот приоткрылся. Глаза растерянно заморгали. Потом вдруг сузились.
— Перетопчешься!
— Это точно?
— Да! Да! Да! Да!
Серёга нанёс удар справа в челюсть. Отлетев к шкафу, Ольга вскочила и с рёвом бросилась на обидчика. Он не смог вторично сбить её с ног, поскольку она вцепилась в него, как кошка. Мало того, — она его завалила, сделав подсечку. Падая, он увлёк её за собой. Царапая и лупя друг друга, они катались по полу до тех пор, пока один из них не лишился сил. Это была Ольга.
— Раком вставай, коза! — заорал Серёга, ещё раз дав ей по морде. Она послушно встала на четвереньки. Спустив трусы, закинула юбку на спину. Впереди вплотную была стена. Ольгина макушка стала ритмично об неё биться. С потолка сыпалась штукатурка. Ольга, кусая губы, орала. По её подбородку стекали слюни и кровь.
Поднявшись, Серёга вновь распластал её на полу ударом ноги, приблизился к телефону и набрал номер Кирилла.
— Всё! Приезжай как можно скорее.
Глава двадцатая
— Верка, Верка! Скажи хоть слово! Что с тобой происходит?
— Я умираю.
— Что у тебя болит?
— Я не знаю. Я ничего не чувствую. Отойди. Пожалуйста, отойди! Мне сейчас не нужно, чтоб ты на меня смотрел.
— Я вызову скорую!
— Нет, не надо. Мне нужен он.
— Да кто — он?
— Олег! Позвони Олегу!
— Но я звоню ему третий день! Он не берет трубку.
— Ромка, найди его! Ромка! Ромка!
— Что?
— Попробуй позвонить его бывшей. Он у неё. Я знаю, он у неё.
— Но ты телефон разбила!
— Позвони с улицы.
— На Тверскую надо бежать!
— Пожалуйста, сбегай! Ромочка, сбегай. Если ты найдёшь мне его, я буду тебя любить. Клянусь тебе, буду!
Ромка заплакал и убежал, забыв надеть куртку. Когда вернулся, Верки в квартире не было.
Глава двадцать первая
Кирилл и Серёга, развалясь на диване, курили марихуану. Ольга её терпеть не могла. Выпив рюмку водки, она сидела с ногами в кресле, читая книгу, которую листал Локки. Это был «Чёрный обелиск». Рыжая Наташка в джинсах и свитере неподвижно сидела перед Ольгой на корточках третий час. Во взгляде спортсменки зияла предсмертная пустота. Так смотрит корова, переступившая порог бойни. Ни малейших эмоций не возникало в глазах Наташки даже тогда, когда Ольга зверски стегала её ремнем по всем частям тела, насиловала заряженным «Вальтером» и выплёскивала в лицо ей горячий кофе, ею, Наташкой, и приготовленный. Чемпионка дико визжала, однако, взгляд её не менялся, что доводило Ольгу до исступления. Её мстительность впечатлила даже Кирилла.
— Мне эту тёлку жаль, — проговорил он, выпуская дым, — пусти её на диван! Она сейчас свалится.
Ольга злобно оторвалась от книги.
— Нашёл, придурок, кого жалеть! Да она так может просидеть сутки. Знаешь, какие у неё мышцы? А ещё она может вас двоих отметелить, если я дам ей такой приказ. Двоих! За одну минуту.
— За что ты так её ненавидишь? — спросил Серёга.
— Она пыталась меня унизить. Ей это, впрочем, не удалось, но какая разница? Она — сука. К тебе я так же не очень сильно пылаю нежными чувствами. Ты меня два раза ударил. Наташка!
— Я. Откликнулась чемпионка, вскинув измученные глаза на Ольгу.
— Ты можешь этого идиота кровью умыть?
— Нет, это я не могу.
Ольга изумилась. Бросила книгу на пол.
— Как так — не можешь? Баранов тебе велел во всём меня слушаться!
— Не во всём. Мне запрещено оказывать какое-либо влияние на его деловых партнеров.
— А если я опять тебе вставлю пистолет в задницу?
— Твоё право.
Ольга свесила ноги и, подняв правую, со всей силы дала Наташке пяткой по лбу. Спортсменка грохнулась навзничь.
— Тварь! — заорала Ольга, я тебе приказала сидеть на корточках!
— Извини, — сказала Наташка, и вновь уселась на корточки.
— Перестань её бить, — вмешался Серёга.
— А ты мне что, командир?
— Понимай как хочешь. Но чтоб я больше не видел этого. Ясно?
Ольга смолчала. Чемпионка смогла поблагодарить Серёгу лишь взглядом. Отложив косячок, Кирилл поинтересовался:
