— Привет.
— Привет.
— Кого-нибудь ждёшь?
— Я даже не знаю. Наверное, никого.
— Как тебя зовут?
Ей стало смешно.
— Марина.
Какие были у неё ножки! Он провёл рукой по её бедру, обтянутому чулком. Рука, чувствуя волнующую упругость, сдвинула юбку. Снова раздался звонкий, задорный смех.
— Ой, какой ты шустрый!
— Что это у тебя под юбкой?
— Как что? Трусы.
— Давай ка их снимем.
Она не сопротивлялась. Только хихикала. Худенькая барменша за стойкой хранила невозмутимость. Вдруг Халдей встал. Причиной этому было то, что вскочил Вадим. Он первый заметил, как в бар вошёл джентльмен в малиновом пиджаке с лицом, которое весьма подходило к этому самому пиджаку. Вадим и Халдей приблизились к нему с двух сторон.
— Ну, что там случилось? — спросил последний.
Малиновый джентльмен глядел на него встревоженно.
— Со стоянки только что позвонили. Сказали, что джип забрал не Кирилл, а его дружок, и с ним была тёлка. Высокая, дорогая, в цацках. Она у него спросила, взял ли он ключ, но не от машины. Он сказал: взял.
— Понятно. А где Кирилл?
— Консьерж утверждает, что он из дома не выходил.
— Когда они забрали машину?
— Двадцать минут назад.
— А что ж ты, дубина, сразу не позвонил?
— У вас телефоны выключены.
Досадливо кроя матом Гамиэляна, Вадим с Халдеем достали свои мобильники и включили их.
— Но ячейка в банке числится за Кириллом! — вскричал Вадим.
— И джип тоже числится за Кириллом, но взял его не Кирилл, возразил Халдей, короче, делаем так: ты, Пашка, гони на Новокузнецкую и тряси Кирилла, если он жив. А мы с тобой едем в банк. Если этот сучонок проведёт там хотя бы минут пятнадцать, мы его перехватим. Где этот банк?
— На Яузской набережной, около Электрозаводской, — сказал Вадим. И все трое вышли из бара. Вадим с Халдеем не первый год угощались в нём за счёт заведения, потому бармены лишь облегчённо вздохнули, глядя им вслед. Марина, подтянув трусики, и одёрнув юбку, опять взяла свой коктейль. К ней вскоре кто-то подсел.
Глава пятая
Халдей за рулём становился частью автомобиля, более точной и безотказной, чем прочие агрегаты. Но у Вадима в машине не самый сильный его инстинкт — инстинкт самосохранения, обострялся. Поэтому, когда мчались по Яузской набережной, совершая обгоны справа и слева, он иногда закрывал глаза и твердил:
— Халдей, ты дурак! Сбавь скорость.
— Заткнись, — отвечал Халдей, хладнокровно глядя то в зеркала, то вперёд.
Машины, которые настигал его «Мерседес», шарахались от него, как крысы от луча света. Халдей курил и вовремя сбивал пепел, даже если при этом от катастрофы его отделяли доли секунды и сантиметры. Со всех сторон звучали сигналы. На Семёновской набережной Халдей снизил скорость, готовясь повернуть к банку. Но тут мобильник Вадима заверещал. Вадим прижал его к уху.
— Да! Хорошо, я понял.
Опустив телефон, он сказал Халдею:
— Не тормози.
— Что такое?
— С рынка звонили, ну с Электрозаводской. Ольга снимает выручку со всех точек. Этот придурок — с ней. В руке у него — спортивная сумка.
— Странно, — сказал Халдей, не трогая педаль газа.
— Что странно, Халдей? Что странно?
— Как-то уж очень быстро они забрали лаве из банка. Надо проверить, были ли они там.
— Ты что, очумел? Гони к Электрозаводской! Мы их упустим!
Халдей решил, что его напарник на сей раз прав и прибавил газу. Вадим связался с кем-то по телефону.
— Пашка, ну что там? Да? Интересно. Ладно, давай подтягивайся к Электрозаводской.
Убрав телефон в карман, Вадим сообщил:
— Кирилл там валяется пьяный вдрызг, на голове — кровь. А в руке — записка: Я, типа, их ухандокал. Как тебе это нравится?
— Мне ужасно не нравится, что здесь очень много народу, — сказал Халдей.
Он уже сворачивал на Электрозаводский мост. Вадим засверкал глазами.
— Халдей! Сейчас я тебя не понял.
— Что непонятного? Если мы засветимся на мокрухе, шеф захочет узнать, какие мы дела крутим. Тогда у нас возникнут проблемы, так как эти дела ему не понравятся.
— Твою мать! Да как он узнает, что мы кого-то здесь завалили? Это всё в раз заглохнет на низшем уровне!
— Ну, конечно! Средь бела дня из собственной тачки валим двоих, берём у них лимон баксов, и всё заглохнет на низшем уровне? Размечтался!
Вадим был вынужден согласиться. Подъезжая к метро, Халдей вновь стал притормаживать.
— Они здесь! — завизжал Вадим, заметив стоящий на тротуаре возле метро синий джип «Чероки», — Халдей, проехай вперёд. Мы их подождём за «Макдональдсом». Он не сможет здесь развернуться, слишком плотный поток.
— Я бы развернулся, — сказал Халдей, — но он не рискнёт. Вот как бы они отсюда не дёрнули на метро…
— Какое метро? Он — в розыске! Джип с блатнющими номерами — это его защита от мусоров!
Миновав метро, а затем — «Макдональдс», и не доехав десятка метров до светофора перед МАМИ, Халдей аккуратно заехал на тротуар. Поставив машину так, чтоб можно было в любой момент с него соскочить, он заглушил двигатель. Было без десяти четыре. Транспорт, действительно шёл довольно плотным потоком. Глянув по сторонам, Вадим достал из кармана пистолет Стечкина, осмотрел его и убрал.
— Что дёргаешься? — напал на него Халдей, — я тебе сказал — не действуй на нервы. Ты что не понял?
— Понял я, понял, — пробормотал Вадим. — Ты лучше заткнись! У меня голова болит.
Закурили. Халдей смотрел в сторону метро. Смотрел очень пристально. Будь Вадим менее наблюдательным, он подумал бы, что его напарник читает номер каждой приближающейся машины. Но Вадим видел, что Халдей вовсе на них не смотрит, что он унёсся мыслями далеко. И сказал Вадим:
— Слышь, Халдей! А ну его, шефа!
— Да?
— Ну конечно! Ты представляешь, я уж почти забыл, как выглядят человеческие мозги. Это не смешно! Что за жизнь пошла? Объясни, Халдей! Кончается, что ли всё?
— Не знаю, не знаю. Что значит всё? Всё просто не может вдруг взять и кончиться. Это ясно даже Гамиэляну. Всё-таки нефть — не баба, которая носит мини только до определённого возраста. Нефть всегда нужна всем. За неё всегда воевали. И всегда будут.
— Халдей, ты гонишь. Ещё десять лет назад и близко такого не было.
— Десять лет назад страна была зоной. Её расформировали. Думаешь, легко загнать всех обратно за колючую проволоку? Я даже не знаю, что для этого нужно.
