– И куда нам теперь бежать, чтобы пятки сверкали? – напряженно морщил лоб полковник Васин.
– На фига? – удивился я. – Мы двинем туда, где нас ждать не будут.
– Что, в Германию, что ли? – открыл рот от удивления командир.
– Ну, до нее далеко. Но пойдем мы именно на запад.
– Да там же у фрицев войск, наверное, как грязи на дорогах!
– А зачем им там иметь много войск? Вермахт удалился от границы на огромное расстояние, войска им на фронте нужны. А вот аэродромы, тыловые части, снабжение, мосты там есть. Их-то мы и будем громить. Нашему войску сейчас угрожают только авианалеты, вот и будем уменьшать вероятность нашего уничтожения.
– Мне тут карты твои разведчики принесли, а ведь если выгорит, мы у немчуры половину авиации уничтожим! Тут просто прорва аэродромов, – воскликнул вдруг полковник.
– Во-от! Конечно, половину не уничтожим, слишком много ее у фрицев, но потреплем прилично.
– Все это хорошо звучит, но насколько хватит ресурса, горючки и боеприпасов для нашей маленькой армии?
– Да уж не такая и маленькая, почти четыре тысячи бойцов! А самое главное, вы забыли, что мы вообще-то на оккупированной территории? Добыть здесь необходимое, наверное, гораздо проще, чем в нашем тылу получить то, что нам причитается.
– И с этим не могу не согласиться, – грустно выдохнул командир, – снабжение впервые дни войны во многом предрешило исход битвы у границ.
– Так что командуйте, товарищ полковник, я в свою роту пойду.
Мне выделили роту, из которой я должен был сделать роту разведчиков-диверсантов.
Заглушенные двигатели танков потрескивали, остывая. В лесу, где мы укрыли наш батальон, было не протолкнуться. Танки укрывали, стараясь вырубать деревья по минимуму. Батальон растянулся на полкилометра, но предосторожность превыше всего. Нас ведь легко найти, если захотеть. Немчура летает постоянно, но вот конкретно над этим лесом они почему-то не бывают. Может, все дело в том, что этот густой лесной массив находится в их тылу? А что, мы рискнули и дошли сюда без потерь и стычек с врагом. По пути только уничтожали патрули и мелкие подразделения фашистов. Пленные дали нам хороший повод чуть расслабиться, немцы искали нас именно там, где нас не было и в помине. Один унтер-офицер из фельджандармов вообще заявил сначала, что мы взбунтовавшееся подразделение вермахта. Он не мог поверить, что русские могут укрываться таким большим отрядом прямо у них под носом.
В первых числах августа наше соединение насчитывало более десяти тысяч бойцов, при почти двух сотнях танков. Где мы столько наворовали? Да просто подобрали. Нет, серьезно. Нашей техники по дорогам и лесам было столько, что постоянно возникали трудности с экипажами, поэтому мы искали и громили лагеря для пленных, пополняя свои ряды бойцами и командирами. Встречали и простых окруженцев, которые, видя всю нашу махину, что мы собрали, с радостью переходили под нашу руку. Васин, получив в свои руки такую силищу, словно заново родился. Исчез тот пессимизм, что так пугал меня в начале нашего пути. Операции, что он со штабом разрабатывал, приносили успех. Была установлена устойчивая связь с Большой землей. Прибавилось начальства. Слава богу, что у командира хватало ума не выставлять меня напоказ. Я делал свою работу. Моя разведрота рыскала по всей территории Западной Белоруссии и собирала информацию. Предоставляя командованию данные, я дополнял их своими предложениями, неофициально. Васин часто приходил советоваться, наедине, конечно. В штабе корпуса, в который нас переименовали, появился какой-то дурной комиссар. Дурной, потому как рвался взять власть в свои руки и порулить нашим соединением. С чего я взял? Так Васин рассказал, он уже устал от этого выскочки и все терзал меня, выспрашивая каждый день, как ему противостоять еще и на этом фронте.
– Да убрать его, и все дела! – злобно сплюнув на землю, предложил я.
– Да ты охренел! Старшина, ты в своем уме? – вскинулся командир, озираясь по сторонам, но по глазам я видел, что он хочет именно этого, просто не может говорить прямо.
– А что такого, леса тут глухие, взять его с собой на дело, да и прикопать по-тихому…
– Я этого не слышал! – Слышал-слышал, вон как глазки заблестели. – Сюда сразу приедут следователи, и тогда…
– Пускай приезжают. Он хочет погеройствовать? Дайте ему такую возможность. Мы село хотели взять, помните, то, что рядом с аэродромом ночников.
– Игорь, только зря бойцов положим. Как я могу ему людей доверить, он же их и в грош не ставит.
– Вы предложите, за исполнение возьмусь я сам, не беспокойтесь, будет он героем, может, тогда и свалит отсюда.
– А это мысль, а если останется?
– Вряд ли, повидал я уже таких. Как только возможность появится, так и свалит, ордена получать, а во второй раз уже не поедет.
По данным с Большой земли, в ста сорока километрах от нас на юг был расположен аэродром фашистов. На нем дислоцировался целый полк ночных истребителей. Прямого приказа уничтожить его у нас не было, но это лишь вопрос времени, раз уже заговорили о нем, значит, приказ не задержится.
Выдвинулись в направлении нужного аэродрома противника мы относительно небольшим отрядом. Триста бойцов при шести танках. Зенитки в этот раз не брали, как и пушки. В кузова машин были погружены только батальонные минометы, в количестве десяти штук, да взрывчатки взяли килограммов триста. Рядом с аэродромом есть железнодорожный мост, надо его тоже прибрать. Мост, кстати, восстановленный, его уже взрывали в самом начале войны, при отходе, но как-то некачественно взорвали. Фрицы восстановили движение грузов по нему уже через неделю. Попробуем стереть его с лица земли, тем более у нас целый взвод саперов, да не самоучек, а специально обученных людей, они в своем деле спецы, проверено уже.
Этот комиссар, что так мешал Васину, оказался аж членом военного совета. Его сюда, наверное, специально сбагрили, потому как надоел в действующей армии. Васин закинул удочку на совещании, сделал это ненавязчиво, но выставил эту операцию как очень важное дело, которое поручила партия, комиссар и клюнул. Я было хотел и вовсе его грохнуть, чтобы не думалось, да вот с ним был взвод охраны, а парни-то эти ни при чем. Ладно, попробуем сделать по-другому.
Судьба все-таки есть, или это карма? Комиссар неблагоразумно отказал мне в просьбе провести тщательную разведку и приказал атаковать аэродром с ходу, за что и поплатился. Жаль только парней из охраны да экипажи двух «троек», что этот ухарь взял себе.
К аэродрому мы подошли утром, ожидая, что летчики будут отсыпаться после ночных вылетов, так и вышло. Вот только комиссар, рванувший не думая в атаку, забыл, что зенитчики, да и прочая обслуга и охрана аэродрома, днем не спят. БТР, в котором находился комиссар, разорвало от длинной очереди скорострельных пушек немецких зенитчиков, заодно загубив и два грузовика, в которых были наши бойцы. Бой завязался нешуточный, потери пошли с самого начала, но я сумел организовать людей. Вперед пошли снайперы, метким и быстрым огнем своих винтовок уничтожавшие расчеты орудий. Когда первый из самолетов готов был уйти в небо, на полосе появились наши танки и вступили в бой. Подняться успел только один. Какой-то хитрый летун просто направил свой «мессер» не на полосу, а в поле, и ведь взлетел! Ссадил его я сам, просто выхватив из рук одного из бойцов СВТ и послав три пули в самолет. С моим-то «бонусным» зрением и меткостью было трудно не попасть.
