– Ты сделала это, – сказала она.
Я улыбнулась и ответила:
– Да.
На следующий день мы поехали к природному источнику по красным скалистым горам. Этот маршрут заставил меня задуматься о том, зачем люди вообще переезжают в большие города. Я чувствовала потребность в каком-нибудь значимом разговоре, но у нас с Анной такие разговоры случались уже на протяжении 20 лет. Возможно, теперь нам требовались разговоры попроще. Итак, мы заговорили о последнем выпуске журнала New Yorker, о фильмах и о виде за окном.
Лучшие подруги. В течение долгого времени эти два слова были для меня музыкой, но одновременно в них звучала угроза. Я разбрасывала эти слова, как коврики по комнате. У меня были лучшие подруги на каждом этапе моей жизни, каждый сезон. Считается, что эти слова должны выражать любовь, но нет ли в них еще и духа соревнования? Это было состязание, и мне хотелось оказаться на первом месте. Теперь лучшей подругой Анны была ее коллега из юридической фирмы. Они присматривали за детьми друг друга и хихикали так, будто были близняшками. Когда-то у нас с Анной были точно такие же отношения, и мне иногда больно от того, что меня заменили.
Я знала, что мы с Анной уже не будем дружить так, как в 19 лет, потому что то время уже не вернуть. Знала, что в сложившейся ситуации нет моей вины. Хотя алкоголизм разрушает все ценное в жизни, он не смог разрушить нашу дружбу. Иногда люди появляются в вашей жизни и исчезают из нее, и бороться с этим мучительно. Рискуешь наглотаться морской воды, пытаясь противостоять приливам и отливам.
Добравшись до источника, мы с Анной расстелили на траве одеяло и растянулись на нем своими неидеальными телами. Я рассказывала ей о том, что пишу, а она – о новом детском садике Элис. Мы уже не говорим на одном языке, но обе пытаемся учить язык друг друга.
Мне интересно, сблизимся ли мы вновь после того, как у меня родится ребенок и она снова станет моей наставницей, как в юности. А возможно, я никогда не стану матерью, и меня это не пугает.
Так много женщин в моем возрасте мучаются вопросом о рождении ребенка, но я совершенно не волнуюсь из-за этого.
Не знаю, что ждет меня впереди. Это как роман, концовка которого еще не известна.
Солнце пекло, и на наших голых животах стали выступать капли пота. Мы подошли к источнику и потрогали воду пальцами ног. Она была поразительно холодной. Мы стояли у трамплина, с которого можно было спрыгнуть в темную воду, и, как дети, толкались и смеялись.
«Прыгай!» – говорила я, слегка подталкивая ее, а она отвечала: «Нет, ты прыгай!» Мы хихикали до тех пор, пока Анна не взяла себя в руки и не спросила серьезно: «О’кей, ты хочешь, чтобы я прыгнула первая?» Я кивнула. Она встала на трамплин и, как всегда, первая сделала прыжок.
Одним воскресным утром мы с мамой пили кофе. Одетые в форму для йоги, мы сидели на пустой террасе кафе. Совершенно неожиданно мама сказала: «Я так рада, что ты не пьешь».
Мама не упоминала о моем алкоголизме долгое время, и теперь, когда она снова подняла эту тему, мне стало некомфортно. Такие слова вгоняли меня в ступор. Я не пила уже четыре года, когда подобные заявления кончатся?
Я понимала, что маме нужно открыть свои чувства. Она всегда была эмоциональной. Она всегда говорила нам с братом во время ужина: «Я так сильно люблю вас, дети». На это там хотелось ответить: «Понятно. Можешь передать курицу?»
Мама смотрела на свою чашку, и ее взгляд был задумчив.
– Мне нужно было чаще быть рядом, когда ты была маленькой девочкой, – сказала она, и ее зеленые глаза при этом увлажнились.
– Мама, прекрати, – ответила я, отмахиваясь от эмоционального груза этого разговора. – Тебе не нравится та, кем я выросла?
Она кивнула, как бы говоря, что нравится.
– Неужели ты думаешь, что облажалась так сильно, что за это нужно извиняться?
Она отрицательно покачала головой. Она попыталась мягко объяснить то, чего я не понимала: нереалистичность материнских ожиданий, желание уберечь своего ребенка от боли. Она сказала, что жить, зная о своих ошибках, тяжело. Она хотела быть лучшей матерью.
Я понимала, о чем она.
Мы все живем в тени человека, которым могли бы стать.
Я сожалею о том, какой эгоистичной и безответственной дочерью я была. Слишком многое принимала как должное: постоянную моральную подпитку со стороны мамы, тяжелый труд и непоколебимую поддержку со стороны отца.
Я обедала с папой раз в месяц. Он стал другим человеком, не таким, каким был в моем детстве. Он стал более расслабленным, веселым, внимательным, улыбчивым. Он, как и прежде, каждый день читал газету и смотрел вечерние новости. У него в голове происходило так много всего, но я раньше об этом не догадывалась. Если человек ведет себя тихо, не означает, что ему нечего сказать.
Однажды мы с ним заговорили об алкоголизме. Он бросил пить 10 лет назад из-за страха, что спиртное повлияет на эффективность его лекарств. Хотя он пил не так много, когда я была ребенком, к тому моменту как я поступила в колледж, его употребление алкоголя достигло тревожной отметки. Он мог выпить бутылку за вечер, даже не осознавая этого.
Поскольку он бросил пить легко и без жалоб, я думала, что это была незначительная жертва с его стороны. На самом деле ему было тяжело. Он до сих пор скучает по алкоголю: «Я уверен, что у меня есть склонность к алкоголизму». В такие моменты я смотрю на него и думаю: «Кто ты?»
За четыре года, что я не пила, он никогда не произносил при мне эти слова. Склонность к алкоголизму. Меня до сих пор поражает, как же много личностных черт я унаследовала от него: неуверенность в себе, чувство юмора, тревожность. Возможно, я выгляжу и разговариваю, как моя мать, но я наполовину (если не больше) – этот мужчина. О чем еще не говорил мне мой отец? О чем еще он молчал, потому что никто даже не думал спросить его об этом? Достаточно ли у меня времени, чтобы все это узнать?
Часы тикают. Моя мама слишком часто теряет ключи и на середине предложения забывает, что хотела сказать. Папа теряет равновесие, если слишком долго стоит на одном месте. У него проблемы с ногами. Однажды вечером его ноги подкосились, когда мы стояли в очереди, и он упал на землю рядом со мной, как будто его подстрелили. Я часто замечаю, что старение оказывает на организм то же самое действие, что и алкоголь. Потеря равновесия. Потеря сознания. Потеря памяти.
Мы годами пропиваем свои способности, а затем годами пытаемся их удержать. Когда мои друзья рассказывают о своих родителях, страдающих болезнью Альцгеймера, я слышу в них эхо собственного поведения. Он постоянно снимает с себя одежду. Она все время ругается матом. Он исчезает в тумане.
Наша жизнь начинается и заканчивается забвением, как будто память образует тоннель, заходящий в человеческое тело и выходящий из него.
