Направляясь к Эйфелевой башне, я проверяла собственную память. Через два квартала отсюда будет палатка с блинчиками, сказала я себе. Будет дорога, которая переходит в мощеные улицы. И обрадовалась, насколько хороша я была в этой игре, подобно тому как успешно я справлялась с детской настольной игрой для развития памяти, в которой нужно искать одинаковые картинки среди перевернутых квадратных карточек. Да, все было так, как я помнила. Хруст гравия под моими ботинками, ноябрьский ветер, продувающий пальто, Эйфелева башня, в сумерках мерцающая тысячами огоньков, восхищенные вздохи толпы, поцелуи, дети на плечах родителей. Это происходило раньше и происходит сейчас. Это случается постоянно, каждый день, и не совсем понимаю, почему я с таким восхищением думала: «Я уже была здесь. Я помню это».
Я помню это. Почему погружение в прошлое так приятно? Мудрецы советуют нам жить настоящим. Жить здесь и сейчас. Стоять лицом к лицу с каждым моментом. Тем не менее мне нравится оказываться в коридорах прошлого. Дом, где я когда-то жила. Улица, где бродила в одиночку. Мы всегда надеемся вернуться в прошлое, исправить его, найти недостающую деталь пазла, которая поможет всему обрести смысл.
Следующим утром я проснулась рано, чтобы поговорить с консьержем Гийомом.
– Я ищу мужчину, который работал в ночные смены, – сказала я.
Гийом слушал, когда я описывала ситуацию в общих словах, упуская практически все подробности. Он несколько раз поправил очки на носу.
– Мы не так хорошо знаем тех, кто работает в ночную смену, – сказал он. – Люди постоянно приходят и уходят.
– Понимаю, – сказала я. – Спасибо большое.
Я ушла до того, как он заметил бы слезы у меня на глазах.
Почему я плакала? Почему чувствовала себя так глупо? Возможно, потому что я знала подлинную историю того, как тот человек вошел в мою жизнь, и мне было больно от всего, с чем было связано наше общение. Быть может, поездка казалась мне бесполезной. Я проделала весь этот путь, чтобы разыскать человека. Или, возможно, то место, где я стояла, было связано для меня с чересчур неприятными воспоминаниями. Я помнила, как стояла у той стойки семь лет назад. Какой же пьяной я тогда была!
Я вышла из отеля и села в такси, которое отвезло меня в аэропорт. Самолет перенес меня через океан и доставил домой. Я так и не получила ответов на свои вопросы, но чувствовала удовлетворение от того, что снова на все взглянула, и этого было достаточно, чтобы двигаться дальше.
Примерно в 07.45 утра я сидела на скамейке рядом с местом, где был магазин, в котором я воровала помады в 12 лет. Я совала блестящие черные футляры в карман, потому что я поняла, что у меня это получается и потому что мне хотелось большего, чем позволяли родители. Этого магазина там давно уже не было, и его заменила изысканная бургерная, воруют в которой только владельцы: бургер с трюфельным соусом айоли
[94] стоил $12.
Через дорогу находилась обычная дверь, за которой собирались люди, которые больше не пьют и хотят стать лучше. Я должна была встретиться с молодой женщиной, которая однажды вечером написала мне письмо, прочитав несколько моих рассказов в Интернете.
«Простите, что нам пришлось вот так встретиться», – сказала она. Она извинялась за многое. За свою неопрятность, грусть и смущение. Она извинялась, когда плакала. Извинялась за то, что мне приходится проводить с ней время, хотя я говорила, что я сама этого хотела.
Она не верила мне, и я ее не винила. Я тоже никогда не верила людям, которые говорили мне похожие вещи. «Ну да, конечно, – думала я. – С какой стати тебе хотеть проводить время с такой развалиной, как я».
АА напоминают нам о том, как много похожих историй. Об этом же напоминают нам литература, наука и религия. Мы все хотим думать, что наша боль исключительна и что никто больше ее не испытывал, но наша боль вполне заурядна, что можно считать одновременно благословением и проклятием. Это означает, что мы не уникальны, но это также значит, что мы не одиноки.
Одно из лучших высказываний, что я слышала в своей жизни, было произнесено кем-то на собрании АА: «Если вы трахнули зебру, кто-то другой трахнул две». Я не видела, чтобы его приписали рядом с другими слоганами, но надеюсь, что это произойдет.
Женщина положила сумку на колени. Она сказала, что ее жизнь в тумане. Она не понимала, кем она является и чего хочет. Она рассказала мне свою историю, в которой были свои особенности, но в целом она была вполне типичной.
Все мы в какой-то момент оказываемся там, где мы становимся чужаками для самих себя.
Она начала плакать и искать в сумке платок, еще раз извиняясь.
– Видели бы вы, как я плакала, когда бросила пить, – сказала я. – Это были водопады слез.
– Я даже представить себе не могу, что когда-то вы были такой, – ответила она.
Я попыталась ей объяснить, что тоже в свое время прошла через отчаянье, хрупкость, эмоциональную нестабильность. Она смотрела на меня так, словно я пыталась что-то ей продать.
– Когда я смотрю на вас, то понимаю, что вы точно знаете, кем являетесь на самом деле, – сказала она.
В то утро я была одета в первые попавшиеся спортивные штаны, потому что торопилась на встречу, и на мне не было ни грамма макияжа. Не самый голливудский образ. Но она была права в том, что мое сознание больше не было затуманено нуждой и желанием.
Я не знаю, как это произошло и сколько мне потребовалось для этого времени, но однажды я просто взглянула на себя и, к своему собственному удивлению, поняла, что приближаюсь к той женщине, которой я хотела бы стать.
– Я была точно в такой же ситуации, как и вы, – сказала я со слезами на глазах. – Я была потеряна очень долгое время.
Даже если она не понимала меня, я видела, что она мне верит.
Я не могу сказать, бросила она пить или нет, потому что сама не знаю об этом.
Каждая история трезвой жизни – это книга с открытым концом. Никто не знает, чем закончится эта история.
Но такие разговоры идут мне на пользу. Они отвлекают меня от собственной печали и напоминают о том, что я могу быть полезна. Они не дают мне забывать, как я выкарабкалась и оказалась там, где я есть сейчас. Я слишком многое забывала на протяжении очень долгого времени. Не просто то, что я делала прошлой ночью, но и кем я была и кем хотела бы стать. Теперь это мне не свойственно. Теперь я все помню.
Об авторе
Литературные работы Сары Хеполы публиковались в таких газетах и журналах, как New York Times, The New Republic, Glamour, The Guardian, The Morning News и Salon, где она работает редактором. Она была музыкальным критиком, секс-блогером, писала о путешествиях, делала обзоры фильмов, вела колонку о красоте и преподавала английский язык в школе.
