Глаза Сивкова стали похожи на щели в танке.
— Впервые слышу о таком материале. Садитесь. Повествуйте.
Полчаса мы с Николаем вели напряженный разговор, в конце концов он заявил:
— Полковник сам все растрепал.
— Он думал, что перед ним коллега, — парировала я.
— Бухгалтер, — отметил Сивков. — Вопрос: может ли начальник по-свойски болтать с теткой из финчасти?
Я не дрогнула.
— И у меня вопрос: имеет ли право корреспондент «Сплетника» прикидываться тем, кем он на самом деле не является? На вас можно в суд подать.
— Супер, — потер свои противные ладони Николай, — с удовольствием придем на заседание. Плохой пиар — отличный пиар.
Минут десять мы пререкались, в конце концов я схватила со стола бутылку и пошла к двери.
— Вы куда? — изумился Сивков.
— В «Желтуху», — уточнила я, — объясню им, как «Сплетник» дела ведет. Кстати! Наша беседа записана. Можете не звать своего цепного пса, нет нужды отнимать у меня айфон. Звуковой файл уже отправлен почтой на домашний компьютер.
— Пройда! — воскликнул Николай.
— У тебя научилась, — отбросила я вежливое «вы».
— Садись!
— Зачем?
— Давай договоримся.
— Я пыталась, а ты не идешь на уступки.
Сивков ухмыльнулся.
— А ты мой коньяк утащила.
— Это моя бутылка!
— Которую ты подарила мне.
— И что? Сначала отдала, теперь забрала, потому что ты противный крыс! — топнула я ногой. — Обвел вокруг пальца Дегтярева, а теперь еще со мной споришь!
— Все, кто с тобой не согласен, крысы? — уточнил Сивков.
— Да! — выпалила я. — И жабы.
Хозяин кабинета начал хохотать. Я поспешила к выходу и была схвачена за плечи Сивковым.
— Ну ты даешь! Меня еще никто крысой не обзывал.
— Все когда-то бывает впервые, — элегически ответила я.
— И жабой тоже, — веселился Николай.
— Наверное, многие хотели, да струсили, — фыркнула я.
Сивков силой усадил меня назад в кресло.
— Ты мне нравишься.
— Не могу ответить тебе тем же, — поморщилась я, — вот ты мне нет.
— И кто нам полковник? Любовник?
— Я замужем.
— Да ну? Нашелся камикадзе? И кому когда муж мешал?
Николай показал пальцем на ноутбук.
— Тут написано, что Васильева сто раз бегала в загс.
Я пожала плечами.
— Да хоть двести, я никогда не изменяю законному мужу. Просто ухожу от него, когда считаю продолжение семейной жизни невозможным. Александр Михайлович мой лучший друг. Вернее, брат. Хочешь искупать его в канализации? Твое право. Но на каждое нападение бывает ответ. Ты мне гадость, я тебе пакость.
— Броня крепка, и танки мои быстры, — переиначил старую советскую песню Сивков.
— Возможно, — согласилась я, — зато у меня записная книжка толще тебя. И в ней кого только нет. Померяемся солдатами?
Сивков потер шею.
— Огонь баба!
— Дурак мужик, — ответила я.
Николай опять расхохотался.
— Повезло Дегтяреву с тобой.
— Точно, — согласилась я, — всем моим друзьям повезло со мной, а мне с ними. Давай прекратим препираться, а посмотрим на проблему с другой стороны. Что ты хочешь за уничтожение интервью с Дегтяревым?
Сивков вздернул подбородок.
— По ряду причин, сообщать о которых я тебе не собираюсь, материал из морга о теле, которое, похоже, при жизни было актером Митиным, должен непременно выйти.
— Это чей-то заказ! — осенило меня.
— Ума палата, — усмехнулся мой собеседник.
— Наезд на Дегтярева?
— Да кому нужен твой кабан, — отмахнулся Николай, — Виктория не рассчитывала на успех, думала, что полковник ее пошлет лесом. И вон что получилось! Твой приятель не при делах. Вообще никак. По другому человеку огонь, это многоступенчатая комбинация. Полковник просто ее часть. Не он бы наболтал, так кто-нибудь другой. Лучше стало?
— Значительно, — улыбнулась я.
— Ставь бутылку на стол. Сделаю тебе прекрасное предложение.
— Делай прекрасное предложение, и я поставлю бутылку на стол.
— Ну ты коза!
— Впервые вижу такого барана.
— Баран и коза не пара, — серьезно сказал Сивков.
— Тут не поспоришь. Ты прав, — кивнула я, — баран и коза вместе не живут, им друг друга не любить, потому что он баран, а она коза.
Сивков расхохотался и с трудом спросил:
— Коза и баран способны договориться?
— Коза начала, а баран уперся.
— О’кей! У тебя есть неделя.
— Для чего? — не поняла я.
Николай ухмыльнулся.
— Предлагаю ченч.
— Что? — снова не сообразила я.
— В английском не рубишь! — сделал правильный вывод Сивков.
— Нет, — подтвердила я, — свободно владею французским, кое-как могу изъясниться на немецком.
— Предлагаю обмен, — перевел владелец «Сплетника». — Ты разбираешься с Митиным, узнаешь: его тело — не его. Кто умер: Анатолий — не Анатолий. Если скончался актер, то почему при нем был паспорт на чужое имя? Короче, всю информацию.
Николай ухмыльнулся и погладил мышку.
— Волшебный ящик с экраном сообщил, что Васильева вечно сует свой не очень большой, но зело любопытный нос во все дела полковника. А тот злится безмерно. У тебя опыта в расследованиях через край. Хочешь, чтобы никто не узнал, о чем толстяк проболтался моей сотруднице?
— Да, — отрезала я.
Сивков прищурился.
— Ладно. Принесешь сюда полный отчет. И под камерой все расскажешь в эфире. Меняю интервью полковника на твое. Ты должна успеть раньше полицейского разобраться. Но! Главное условие! Дегтярев ничего не должен знать.
— Хочешь утереть нос полковнику, — осенило меня, — покажешь меня, и получится, что блондинка умудрилась прибежать к финишу раньше Дегтярева.
— Соображаешь, — похвалил меня хозяин кабинета, — баба не дура.
Я молча слушала Сивкова. Если мерзавец выложит в эфир видео разговора толстяка с якобы бухгалтершей, то у полковника возникнут ну очень большие неприятности, он может лишиться работы. Если я соглашусь на предложение Николая, то на службе у Дегтярева ничего не случится. Но наша дружба может лопнуть. Александру Михайловичу не понравится, что я его дураком выставила. Ну, и что делать? Куда ни пойди, везде болото.
