— Милостивый государь, — сказала она, — соблаговолите объяснить мне, что означает мое присутствие здесь в такой час и при таких обстоятельствах?
— Я исполняю приказание короля, — с достоинством ответил начальник полиции.
— Приказание короля! — вскрикнула молодая женщина. — Король отдал приказание арестовать меня? Покажите мне предписание!
— Заклинаю вас, выслушайте меня! — взмолился де Марвиль. — Уделите мне лишь несколько минут!
Он подвинул кресло, но она не села.
— Я слушаю, — сказала она надменно.
— Назовите мне ваше имя.
— Графиня Потоцкая.
— Вы полька?
— Моя фамилия ясно говорит об этом.
— Откуда вы приехали?
— Из Страсбурга.
— Вы живете в Страсбурге?
— Нет.
— Откуда вы приехали в Страсбург?
— Из Киля.
— Вы там живете?
— Я никогда там даже не останавливалась.
— Но вы сказали, что вы приехали из Киля?
— Конечно. Я приехала в Страсбург из Киля, а в Киль из Тюбингена, а в Тюбинген из Ульма, а в Ульм из…
— Милостивая государыня, — перебил начальник полиции, — со мной не шутите…
— Я и не шучу, — сказала молодая женщина, — я засыпаю…
Она поднесла платок к губам, чтобы скрыть зевок и села в кресло.
— Мне очень жаль, что я надоедаю вам таким образом, — продолжал де Марвиль, — но это необходимо.
— Говорите, сколько хотите и что хотите, я вас прерывать не стану — с этой минуты я нема.
— Повторяю вам, мне жаль мучить вас таким образом и лишать отдыха, столь для вас необходимого, но я вынужден действовать так.
Молодая женщина не отвечала и не шевелилась.
— Графиня, — продолжал начальник полиции, — я прошу вас обратить внимание на мои слова.
То же молчание, та же неподвижность.
— Графиня Потоцкая, — продолжал де Марвиль более повелительным тоном, — именем правосудия я требую, чтобы вы мне ответили.
Графиня, по-видимому, спала глубоким сном. Де Марвиль сделал нетерпеливое движение. Он подождал с минуту, потом поспешно перешел через комнату, взялся за шнурок от звонка и снова обернулся к графине. Де Марвиль топнул ногой и сильно дернул за звонок. Графиня не реагировала на громкий звон колокольчика. Слуга отворил дверь.
— Где Марсьяль? — спросил начальник полиции.
— Во дворе, ваше превосходительство.
— Позовите его немедленно!
Де Марвиль обернулся к молодой женщине.
— Неужели это действительно усталость после дороги или же она разыгрывает комедию? — пробормотал он. — Кто эта женщина? Что значит это странное происшествие?
Дверь тихо открылась.
— Марсьяль, — доложил слуга.
— Пусть войдет, — велел начальник полиции, сделав несколько шагов вперед.
Начальник объездной команды, поклонившись, вошел в гостиную. Де Марвиль повелительным движением руки указал на графиню и сказал:
— Марсьяль, вы остановили у Сент-Антуанских ворот эту самую даму?
Марсьяль покачал головой.
— Нет, ваше превосходительство, — ответил он, — когда я остановил карету, этой дамы в ней не было.
— Но если ее не было в карете, откуда она там взялась?
— Не знаю.
— Но кто же был в карете, ведь там был кто-нибудь?
— Был, ваше превосходительство, мужчина.
— Мужчина! — вскрикнул де Марвиль.
— Мужчина, такой же, как вы и я.
— Мужчина? — повторил Фейдо.
Марсьяль кивнул головой.
— Ну и куда подевался этот мужчина?
— Не имею понятия.
— Итак, из этого следует, что мы обмануты насчет пола той личности, которая сидела в карете. Должно быть, эта личность — путешественник или путешественница — переоделась дорогой…
— Несомненно…
— Переодеться можно было только в карете?
— Безусловно.
— Может, платье было выброшено на дорогу?
— Ваше превосходительство, — сказал Марсьяль, — шторы были закрыты, стало быть, ни в дверцы, ни в переднее окно ничего нельзя было выбросить.
— Но если одежда не была выброшена, — перебил де Марвиль, — она должна быть в карете, и ее надо найти.
Марсьяль посмотрел на начальника полиции, приложив руку к сердцу.
— Когда я остановил карету, — сказал он тоном глубокой искренности, — в ней сидел мужчина, теперь этот мужчина брюнет стал женщиной блондинкой — я это вижу. Как совершилось это превращение, куда девалась мужская одежда — клянусь спасением моей души, я не знаю, разве только…
Марсьяль вдруг переменил тон. Очевидно, новая мысль промелькнула в его голове.
— Разве только?.. — повторил начальник полиции.
— Разве только эта дама не спрятала мужской костюм под своим женским платьем…
— Проверим, — прошептал Фейдо.
Он подошел к графине, все так же спокойно спавшей.
— Вы слышали, сударыня? — сказал он.
Графиня не пошевелилась.
— Вы слышали? — повторил начальник полиции.
Он схватил ее за руку. Графиня вскрикнула, не раскрывая глаз, протянула руки, губы ее сжались с выражением неприязни. Она дважды глубоко вздохнула, потом раскрыла глаза и прошептала:
— Что за гадкий сон! Мари, расшнуруй мне платье, мне так плохо… Я…
Графиня увидела Марсьяля.
— Ах! — воскликнула она с испугом. — Где я?
— У меня, — сказал де Марвиль.
— У вас?.. Но я не знаю… — Графиня провела рукой по лбу. — Да, помню! — сказала она вдруг. — Разве комедия не кончена?
Начальник полиции движением руки приказал бригадиру удалиться, а сам обратился к графине:
— Одно из двух, — сказал он, — или вы жертва недоразумения, и в таком случае это недоразумение следует исправить, или вы недостойным образом обманываете полицию, и тогда наказание будет соответствующим. Не угодно ли вам пожаловать за мной, мы немедленно поедем к маркизу д’Аржансону. Это единственный выход из создавшегося положения.
XVIII. Яйца
В восемнадцатом столетии на Кладбищенской улице стояли только два дома с правой стороны, возле площади: один в пять этажей с четырьмя окнами на фасаде, другой же имел всего два этажа; в этот вечер единственное окно его первого этажа было освещено, все остальные были совершенно темны.
