— Математическая задача.
Пейрони подал ей бумагу.
— Господи, какая тарабарщина! — воскликнула мадам де Госсе. — Это, верно, писал колдун.
Действительно, мадам де Госсе не могла понять ничего в бумаге, поданной лакеем доктору. Там была только одна строчка: «А+СВ = Х — 12/3».
— Вы ответите на эту интересную записку? — спросила мадам де Госсе после некоторого молчания.
— Сейчас — нет. Отвечу, когда решу задачу.
III. Искренний друг
— Итак, вы счастливы? Вы совершенно счастливы?
— Зачем вы задаете мне этот вопрос, герцог?
— Потому что вы могли бы занять совсем другое положение в свете, а не то, которое вам отвел случай.
— На что вы намекаете, герцог? — прошептала она.
— Я хочу вас спросить, моя красавица, помните ли вы тот день, когда стояли у обедни в версальской капелле?
— Помню, — ответила Антуанетта, заливаясь краской.
— Вы никогда раньше не видели короля так близко, как в тот день? И если вы видели короля в тот день, то и король вас видел. Выходя из капеллы, его величество обернулся и бросил на вас последний взгляд. Я заметил внимание к вам короля и, когда он бросил на вас этот последний взгляд, сказал ему:
— Государь! Если герцогиня де Шеврез заметит этот взгляд, у нее заболит правая нога.
— Отчего это? — спросил меня король.
— Потому что из-за дамы, на которую вы только что бросили взгляд, герцогине де Шеврез чуть не раздавили ногу.
Король вспомнил эту историю: когда вы пели у мадам де Вильмюр, герцогиня де Шеврез так восхищалась вашим голосом и внешними данными, что герцогиня де Шатору наступила ей на ногу каблуком, чтобы та замолчала. Король при этом воспоминании тихо покачал головой и печально улыбнулся…
— Если ее пение сравнимо с ее красотой, то ее, должно быть, очень приятно слышать.
— Король так и сказал, герцог? — прошептала мадам д’Этиоль.
Так и сказал. Он так и думает, уверяю вас! Вы, наверное, заметили, что оба раза при встрече с вами на охоте в лесу Сенар король не скрывал своего удовольствия.
Антуанетта продолжала прогулку, все менее и менее скрывая волнение, овладевшее ею. Ришелье видел, угадывал и понимал все.
— Не наградите ли вы эту бедную Лебон, если ее предсказание осуществится? — спросил он вкрадчивым голосом.
Мадам д’Этиоль чуть не вскрикнула.
— Мадам Лебон! — повторила она с удивлением. — Как, вы знаете, что…
— Что она предсказала вам, когда вы были ребенком? Конечно, знаю. Я ждал в соседней комнате и слышал ее предсказание.
— Лебон вам предсказала, будто любовь короля сделает вас королевой Франции? Сегодня, — прибавил герцог, наклонившись к Антуанетте, — его величество охотится в лесу Сенар на кабана. Вот список аллей, по которым король будет проезжать…
Антуанетта д’Этиоль хотела раскрыть рот, но Ришелье приложил палец к губам.
— Прощайте! — сказал он. — Оставляю вас зрело поразмыслить и решить самой. Я пошел искать Креки, нам пора ехать!
Герцог любезно поцеловал руку Антуанетты и удалился. Антуанетта осталась на том же месте, растревоженная и взволнованная. В душе ее происходила сильная борьба, безумные надежды мелькали в мыслях…
Давно уже странная мысль не оставляла ни днем, ни ночью эту прелестную женщину. Окрыленная похвалами, поощряемая зеркалом, оправдывавшим эти похвалы, Антуанетта погрузилась в мир мечтаний, где самые могущественные, самые храбрые и самые красивые принцы бросались к ее ногам и предлагали свою корону за один ее поцелуй.
— Что делать? — прошептала она как женщина, понимающая, что настала важная минута и что решается ее дальнейшая судьба.
— Действовать сегодня же, не теряя ни минуты, — произнес чей-то голос.
Антуанетта поспешно обернулась; листья плюща раздвинулись, и показалась голова мужчины. Лицо его было скрыто черной бархатной маской. Антуанетта едва не закричала.
— Пусть звезда засияет сегодня! — сказал таинственный человек. — Такова воля судьбы!
Человек исчез, плющ скрыл его.
IV. Королевская охота
Людовик XV был очень хорош собой, он являл собой тот великолепный образец рода Бурбонов, которому так завидовал одряхлевший род Валуа. Черты лица его были безукоризненны, а стан чрезвычайно строен. Во всем его облике и во всех движениях сквозили истинно королевские грация и благородство. Ловко сидя в седле, король управлял с удивительным искусством великолепной гнедой лошадью, которая шутя перепрыгивала через все препятствия.
Ничего не могло быть привлекательнее, чем эта охота со знатными вельможами, на великолепных лошадях, в богатых костюмах, с прелестными амазонками. Тут были прекрасная графиня де Тулуз, интересная мадемуазель де Шароле, остроумная мадемуазель де Клермон и хорошенькая мадемуазель Сан.
Эти милые амазонки скакали по лесу не в коляске, как мадам де Монтеспан или герцогиня де Лавальер, а верхом, в шляпках, кокетливо сдвинутых набекрень, с напудренными волосами, украшенными жемчугом и рубинами, в костюмах почти до земли, не скрывавших, однако, ножек, пришпоривавших лошадей золотыми шпорами.
Около трех часов, когда охота была в самом разгаре, кабан бросился в густую чащу. Охотники и амазонки рассыпались в разные стороны в пылу погони. Людовик XV оставил позади себя почти весь двор. Только Креки, Ришелье, Граммон и Таванн смогли оставаться возле него. Вдруг кабан прыгнул в ручей и помчался по воде так проворно, как по твердой земле, направляясь к той части леса, где находился король.
— Я думаю, — сказал король, остановив лошадь на берегу ручья, — что охота скоро кончится, через четверть часа кабан утомится, и вся свора окружит его.
Вдали слышался лай собак, но ничего не было видно. Король пришпорив лошадь, перескочил через ручей и опять быстро поскакал в сопровождении четырех вельмож.
— Мы напали на след? — спросил Ришелье.
— Кажется, — ответил Граммон.
Они прискакали к перекрестку — шесть дорог расходилось отсюда по различным направлениям. Голоса собак были слышны гораздо слабее; лесное эхо повторяло их, и невозможно было определить, в какой же стороне шла охота. Аллеи были пусты. Охотники, не сговариваясь, остановили своих лошадей и переглянулись с беспокойством.
— Нам надо взять правее, — сказал Креки.
Король сомневался, осматриваясь вокруг и прислушиваясь. Вдруг он воскликнул:
— Что это господа?
Все обернулись, посмотрели по направлению взгляда короля и вскрикнули от удивления и восторга. Из узкой аллеи выехал прелестный экипаж в виде раковины, отделанный горным хрусталем, на четырех позолоченных колесах, запряженный двумя рыжими лошадьми, головы которых были украшены белыми перьями. В этой раковине, расположившись на шелковых подушках, держа в белых ручках вожжи, сидела молодая и очаровательная женщина, одетая, как нимфа, с венком из звезд на голове.
