— Ну что, ты наконец поверил в возможность осуществления наших планов? — спросил Сомбой, улыбаясь.
— Я верю всему, когда ты меня убеждаешь, потому что ты способен на все.
— Тропадский, сколько лет продолжается наше знакомство?
— Кажется, больше двадцати. 30 января 1725 года я имел счастье и радость доказать тебе мою искреннюю привязанность и всю мою преданность. Ты спас мне жизнь, я хотел заплатить мой долг.
— Да, я спас тебе жизнь, — ответил Сомбой, качая головой, — я был пьян в ту ночь, когда встретил тебя с веревкой на шее и окруженного полицейскими. Я спас тебе жизнь, и я же обязан тебе моим состоянием.
— Я знаю, чем обязан тебе, Сомбой.
— И ты мне предан?
— Телом и душой.
— Как и я предан тебе.
Князь вздохнул и сказал:
— Приятно чувствовать неограниченное доверие к сильному и могущественному созданию, знать, что можешь все сделать для него и что он также все сделает для тебя. — Он пожал руку Сомбою. — Но все это не объясняет мне, каким образом мы сможем жить в Париже? — прибавил он.
— Не понимаешь? Поясню. Для того чтобы жить в Париже, нам необходимо спокойствие и могущество, то есть чтобы Петушиный Рыцарь погиб, а я унаследовал его власть!
— Что? — спросил князь, вздрогнув.
— Ты находишь эту мысль скверной?
— Наоборот, превосходной! Но как привести ее в исполнение?
— Узнаешь со временем.
Произнеся эти слова, Сомбой наклонился к дверце и рассматривал дорогу. Лошади все так же быстро неслись.
— Через двадцать минут мы приедем в Сент-Аман, — заметил Сомбой.
— Что мы будем там делать? — спросил князь.
— Скоро узнаешь, но, главное, помни мои слова: Нисетта, Сабина, секреты Петушиного Рыцаря и смерть Жильбера — вот основная цель! Если ты мне поможешь, у нас все получится.
XVI. Вечер в Калони
В одном из кабачков Калони, известном обилием пива и превосходным вином, сержант Тюлип со своими друзьями пел и пил.
— Ты совершил великолепную поездку, Тюлип, — сказал солдат по имени Гренад.
— Я прогулялся в золотой карете, на мягких подушках, — ответил сержант, — словно сам король, когда он разъезжает по Парижу.
— А маленькая Дажé?
— Мадемуазель Сабина? Она доехала благополучно.
— И где она сейчас?
— В доме короля!
— У тебя не было ни с кем столкновения, сержант?
— Чуть было не подрался с одним усачом.
— Что же он тебе сделал?
— Он загляделся на милую Сабину так, что я пришел в бешенство. Когда мы приехали в Сент-Аман, он слонялся около ее дверей, а когда Сабину несли в карету, не сводил от нее глаз. Он ехал верхом за каретой до Рюмежи, потом исчез, потом опять появился. Когда он появился в первый раз, я не обратил на него внимания, во второй — взглянул прямо в лицо, в третий раз посмотрел искоса, а в четвертый сказал ему: «У тебя усы похожи на змеиный хвост, а я змей не люблю!» Вот и все!
— И ты его больше не видел?
— Нет, а жаль, потому что эта противная рожа так и напрашивалась отведать моего кулака! Но где же Нанон? — спросил Тюлип, осматриваясь вокруг.
— Ее не видно с тех пор, как ты вернулся, сержант.
— Она у той девочки, которую ты привез, Тюлип, — сказал Бель-Авуар.
В это время раздалось пение петуха. Тюлип поднял полный стакан.
— За ваше здоровье, друзья! — сказал он. — И прощайте.
— Ты нас оставляешь? — спросил Гренад.
— Да, я иду к обозам.
— У тебя, верно, завелась там какая-нибудь красотка?
— Может быть, поэтому-то я и иду туда один.
Поставив свой стакан на стол, сержант сделал пируэт и направился к площади Калони, где находилась многочисленная и оживленная толпа. Все знали, что король поедет верхом, и собрались там, где он должен был проезжать.
Фанфан втерся в толпу. Оказавшись у дома, он проскользнул мимо человека, стоявшего на пороге двери, спиной к улице, и одетого в черное с ног до головы. Человек этот вошел в дом. Сержант последовал за ним.
Возле лестницы, в темном месте, человек в черном обернулся — он был в маске.
— Тот, которого ты видел в последний раз в Бургель… — сказал он.
— За ним гонятся все мои «курицы», — ответил Фанфан.
— Известия поступают к тебе?
— Каждый час.
— Ты помнишь последние приказания начальника?
— Да, умереть или успеть в двадцать четыре часа. Или то, или другое — вот и все!
Человек в маске сделал знак. Тюлип повернулся, вышел на улицу и направился к площади.
Огибая угол улицы, он вдруг остановился и, любезно поклонившись молодой красивой женщине, сказал, крутя свои усы:
— Это вы, прелестная спутница?
Арманда сделала реверанс.
— Да, — ответила она.
— Как поживаете с тех пор, как я вас не видел?
— Хорошо, сержант, потому что я довольна: бедная Сабина перенесла дорогу гораздо лучше, чем я надеялась, она теперь успокоилась.
Показался Людовик XV верхом, сопровождаемый многочисленным и блестящим двором. Проезжая по улице через Калонь, король остановился перед домом маршала, сошел с лошади и попросил Ришелье, принца де Конти, д’Аржансона, Креки, Ноайля, Бриссака и еще несколько человек сопровождать его. Людовик поднялся по лестнице в апартаменты маршала.
Король, улыбаясь, вошел в спальню, маршал приподнялся на постели.
— Вы чувствуете себя лучше? — спросил Людовик.
— Да, государь, потому что вижу вас, — ответил маршал.
— Завтра вы будете в состоянии сесть на лошадь?
— Я прочел нравоучение лихорадке, к которой имел некоторое снисхождение сегодня.
— Неужели? — сказал король, садясь у изголовья больного. — Что же именно вы сказали лихорадке?
— Я ей сказал: «Сегодня еще я согласен на ваше общество, милостивая государыня, но завтра мне некогда с вами возиться. Если только вам не поможет пуля, клянусь, вы не справитесь со мной!»
— Браво, маршал!
— Государь, вы осматривали лагерь?
— Да, маршал.
— Все приказания исполнены?
— В точности.
Мориц облегченно вздохнул.
— Что бы ни случилось, государь, завтра я исполню свой долг.
— Я не сомневаюсь в этом, маршал. Завтрашний день должен стать великим днем, господа! — продолжал Людовик, обращаясь к окружающим.
