Отброшенные несколько раз голландцы отступили и не принимали более участия в сражении. Англичане решили действовать одни, но, истощенные тремя последовательными атаками, также перестали наступать, очевидно желая сделать передышку. Пушки продолжали греметь, но не так ожесточенно, как в начале боя.
До сих пор французская армия уверенно пробивала дорогу к победе, и радость солдат возрастала все больше и больше. Крики: «Да здравствует король!» — раздавались со всех сторон, особенно в лесу Барри, где французы трижды отбили самую жестокую атаку. Тут сражался отборный корпус, составленный из приближенных короля.
— Господа, — сказал Клиссон, — что происходит с англичанами?
Действительно, вся часть леса, трижды подвергавшаяся атаке англичан, была ими оставлена. С утра крайнее левое крыло отбивало стремительные атаки англичан. Герцог Кумберлендский понимал, что своим успехом французская армия обязана редутам Фонтенуа и лесу Барри. Во время последней атаки защита была столь самоотверженной, что англичане были вынуждены отступить. Несмотря на это, французы их не преследовали. Приказ маршала Саксонского предписывал оставаться в лесу во что бы то ни стало. Важность леса в стратегическом отношении сознавалась, очевидно, как маршалом Саксонским, так и герцогом Кумберлендским. Однако уже более четверти часа англичане не делали никакой попытки овладеть лесом.
Вдали показался мчавшийся во весь опор адъютант маршала маркиз де Мез. Адъютант остановил лошадь, все его окружили.
— Господа, — сказал маркиз, — голландцы соединяются с англичанами, они прекратили атаку Антуани и скапливаются между Фонтенуа и входом в лес Барри. Я привез вам приказ маршала держаться на этой позиции до последней возможности.
— Будем держаться! — ответили все в один голос.
— Тогда победа наша!
— Умрем, не тронувшись с места! — сказал Клиссон. — Да здравствует король!
— Да здравствует король! — повторил де Мез, пуская коня в галоп, и исчез в облаке пыли.
— Будем ждать неприятеля, — сказал герцог де Бирон.
Полковники позвали своих офицеров и отдали им приказания, которые те поспешили исполнить.
Было одиннадцать. Уже шесть часов длилось сражение. На равнине не умолкали пушки. Трупы устилали землю со всех сторон, госпитали были уже полны, а день еще не кончился.
— Нет сомнений, — сказал Клиссон улыбаясь, — я согласен с мнением Бирона.
— О чем вы?
— Если англичане еще промедлят, я успею хорошо позавтракать — просто умираю с голоду.
— А уж если умирать, так лучше от пули, чем от голода.
— Конечно!
— Но у нас ведь нет ничего, — сказал Куртен.
— Ах! — заметил Бирон. — Если граф де Сен-Жермен сдержит слово, то мы позавтракаем сегодня.
— Как, — спросил Таванн, — граф де Сен-Жермен собирался угостить нас сегодня завтраком?
— Не вас, а меня.
— С какой стати?
— Я выиграл завтрак в лото для себя и для гостей, которых я приглашу. Этим завтраком он должен был угостить меня ровно через месяц, день в день, час в час, где бы я ни находился.
— Ну, так что же?
— Ты не понимаешь. Я выиграл завтрак 11 апреля в одиннадцать часов утра. А сегодня 11 мая, одиннадцать часов утра, значит, завтрак должен быть мне подан здесь.
— Он здесь, — раздался голос.
Все обернулись к тому месту, откуда он прозвучал. Ветви кустов раздвинулись, и показался человек в богатом наряде. Он любезно поклонился.
— Вы! — с изумлением вскрикнул Бирон.
— Любезный герцог, — ответил человек, приближаясь, — сейчас без пяти минут одиннадцать. Убедитесь, что я не опоздал.
— А завтрак? — спросил Бирон.
— В одиннадцать часов вы сядете за стол.
— Черт побери! Граф, если это действительно так, я объявляю вас самым необыкновенным человеком, которого когда-либо можно встретить.
Сен-Жермен улыбнулся, вынул часы и сказал:
— Еще три минуты. Пробьет одиннадцать — и завтрак будет вам подан. Я надеюсь, что утренняя усталость поспособствует хорошему аппетиту.
— О да! В этом я могу вам поклясться!
— Я очень рад! Да, — заметил граф, услышав гром пушечных выстрелов, смешанный с барабанным боем, звуком труб и бешеными криками сражающихся. — Чудный будет концерт! — и, обернувшись, прибавил: — Подавайте!
Едва он это произнес, восемь человек показались на узкой тропинке, которая шла от Шельды. Эта тропинка не представляла никакой опасности и служила только сообщением между лесом и резервом, так что ее не охраняли.
Четыре человека держали на плечах огромный стол, накрытый материей, еще четверо несли по огромной корзине. Люди, державшие стол, остановились на том месте, где земля была ровнее, а трава зеленее. Ножки стола представляли складной механизм, устроенный так, чтобы можно было с удобством обедать, сидя на траве. Потом слуги сняли материю — и все вскрикнули: стол был уставлен серебром, посудой и накрыт тонкой скатертью.
В это время четыре других человека вынимали из корзинки бутылки и разные кушанья. Сен-Жермен поклонился герцогу Бирону.
— Извините, герцог, — сказал он, — что я не могу предложить вам более изысканный завтрак, но сражение, согласитесь, — обстоятельство особое.
— Садитесь, господа! — сказал Бирон. — В подобной ситуации это лучший способ отблагодарить графа де Сен-Жермена.
— Только бы англичане дали нам время позавтракать, — сказал Клиссон, разрезая пирог.
Завтрак был недолгим. Неожиданно раздалось пение петуха.
— Полковник! — закричал прибежавший граф д’Отрош. — Английский корпус направляется к оврагу Фонтенуа.
— По вашей милости, граф, — сказал Бирон, — теперь мы желаем только славы и опасностей. Вперед, господа!
Все было продумано заранее: четыре батальона французских лейб-гвардейцев, два батальона швейцарских гвардейцев и полк французских гренадеров выступили вперед под предводительством Бирона. Остальные войска остались защищать лес. Впереди шел капитан французской гвардии граф д’Отрош, потому что он один знал, с какой стороны подступают англичане, которым нужно перерезать путь.
— Как! — воскликнул герцог Бирон с удивлением. — Вы идете с нами, Сен-Жермен?
— Разве вам мое общество неприятно? — спросил граф.
— Напротив, граф, оно делает нам честь. Но вы в придворном платье и у вас очень легкая шпага.
— Что с того?
Д’Отрош сделал знак остановиться. Солдаты приготовились стрелять при первой команде. Один французский гренадер, стоявший на самом краю оврага, подошел к полковнику.
— Кто нас атакует? — спросил его д’Обтер.
