— Пли! — скомандовали английские офицеры.
Залп был мощен. Шесть пушек и вся первая английская линия выстрелили одновременно. Клиссон, Куртен, Лонжей, Пейр были убиты первыми. Четырнадцать офицеров, между которыми находился граф д’Отрош, и двести семьдесят пять солдат упали замертво возле своих командиров.
Французы ответили залпом, который произвел большое опустошение в колонне противника. Кемпбелл и другие офицеры пали раненые и мертвые, но англичане тут же восполнили поредевшие ряды, и стрельба продолжалась с обеих сторон.
За десять минут были убиты более семисот французов. Почти треть маленькой армии была уничтожена. Что могли сделать полторы тысячи смельчаков против двадцати тысяч англичан и их двенадцати пушек. Они медленно отступали, между тем как английская колонна продолжала свой натиск.
Полк короля спешил на помощь, он с ходу атаковал английскую колонну в штыки и остановил ее надолго. Французские лейб-гвардейцы, гренадеры и швейцарцы встали за полком короля и укрылись редутом. Английская колонна, стреляя, продолжила наступление в том же темпе, сохраняя при этом удивительный порядок. Она приближалась. Грянули пушки, колонна изогнулась, но по-прежнему шла вперед, сметая все на своем пути.
Тем временем стрельба с фонтенуаского редута ослабла: недоставало ядер, и стреляли порохом, чтобы не показать врагу, что ядра на исходе. Колонна англичан продолжала движение.
— Боже! — вскрикнул сержант Тюлип. — Мы погибли!
— К счастью, мы умрем, — сказал один французский гренадер.
Этим гренадером был Ролан Дажé, который спокойно и бесстрастно среди стрельбы ждал пули, еще не поразившей его. Редуты были пройдены, колонна англичан вышла на равнину, непоколебимо направляясь к мосту у селения Калонь. Победа, с утра сопутствовавшая французам, казалось, изменила армии Людовика XV.
XXI. Дом в Калони
— Урсула, Урсула! Что вы теперь видите?
— Ничего, дорогая Сабина, я давно ничего не вижу! Поднимается большой столб дыма на другом берегу реки.
— А где мой отец?
— Я уже не вижу его на мосту. Он, вероятно, перешел на другую сторону, чтобы разузнать что-либо.
— О боже мой! Боже мой!.. — воскликнула Сабина.
Это происходило в маленькой комнате, в доме короля в Калони, в то время, когда английская колонна шла в атаку на редуты Фонтенуа.
Сабина, бледная, печальная, лежала в большом кресле, положив ноги на подушки. Урсула и Арманда Жонсьер стояли у открытого окна. Рупар, дрожащий, встревоженный, с цветом лица, который переходил от зеленого к желтому, с полузакрытыми глазами и открытым ртом, сидел на стуле среди комнаты и не смел пошевелиться.
Стрельба не прекращалась, черный дым вился клубами, ветер приносил запах пыли, пороха и крови, этот странный запах, свойственный полю битвы и знакомый только тем, кто участвовал в больших сражениях. С шумом пушечных и ружейных выстрелов смешивались крики, проклятия и какие-то иные звуки. Все это было страшно в полном значении этого слова.
— Брат мой! Мой бедный брат! — в отчаянии повторяла Сабина.
— Мужайтесь, Сабина! — сказала Арманда, целуя молодую девушку. — Мы победим, мы разобьем неприятеля!
— Но Ролан…
— Вот увидите, он вернется…
В эту минуту мощный залп заглушил все другие звуки. Стекла в окнах разлетелись вдребезги. Женщины были в ужасе. Рупар растянулся в кресле, свесив руки, опустив голову, как человек, лишившийся чувств.
— Я умер! — прошептал он.
Дверь отворилась, вошел Дажé.
— Отец! — с радостью воскликнула Сабина.
— Что там? — спросила Арманда.
Дажé был очень бледен, брови нахмурены, лицо горестно.
— Боже мой! — произнес он, как бы отвечая самому себе. — Я не знаю, чем все это кончится.
— Что? Что такое? — встревоженно спросила Урсула, подходя к нему.
— Что-то с Роланом? — спросила Сабина с беспокойством.
— Нет-нет! — ответил Дажé. — Я не имею о нем никаких известий.
— Но что же вы имеете в виду?
— Ничего, дочь моя, ничего!.. Я находился под впечатлением этого чудного сражения, — продолжал Дажé с вымученной улыбкой. — Все идет хорошо… очень, очень хорошо… и я пришел сказать тебе, что скоро все кончится…
Сабина взглянула на отца. В его поведении было что-то странное, но она в самом деле подумала, что тот находился под впечатлением, произведенным на него сражением.
— Идите же и взгляните, что там происходит, — сказал Дажé, взяв за руку Рупара и потащив его к окну.
— Я не хочу этого видеть! — плача, ответил Рупар, отступая назад и закрывая глаза левой рукой.
— Надо все приготовить к отъезду, — сказал Дажé очень тихим голосом.
— Что? — спросил Рупар, испугавшись таинственного тона Дажé, глаза которого блестели.
— Надо иметь возможность бежать, если это окажется необходимым!
Послышался громкий шум, смешанный с криками, стук экипажей и топот лошадей. Дажé и Урсула высунулись из окна. Калонский мост был полон солдат, которые несли носилки с ранеными.
— Боже мой! — ужаснулась Урсула, сложив руки. — Сколько раненых!
— Раненых? — спросила Сабина, услышав эти слова.
— Сотни и сотни, — подтвердил Рупар, — целый мост занят с одного конца до другого.
— Я хочу это видеть, — сказала Сабина, вставая.
Отец подбежал к ней, поднял на руки и отнес к окну.
— Смотри, — сказал он, посадив ее на подоконник, — смотри, а пока ты будешь смотреть, я пойду с Рупаром взглянуть на раненых поближе.
— Я пойду с вами! — сказала Урсула.
Рупар потупил голову, как человек, приговоренный к смертной казни, перед эшафотом. Дажé поцеловал свою дочь.
— Что бы ни случилось во время моего отсутствия, — сказал он, — оставайся в этом доме, чтобы я мог найти тебя. В доме короля тебе нечего опасаться.
— Это верно, — ответила Сабина. — А Ролана нет среди раненых? Я так молилась за него!
— Продолжай молиться, дитя мое, — сказал Дажé, — и не уходи из этого дома, что бы ни случилось. Берегите ее, дорогая мадам Жонсьер.
Арманда вздрогнула и посмотрела на парикмахера, который сделал прощальный знак рукой и вышел из комнаты. Дажé догнал Рупара и Урсулу, сходивших с лестницы.
— Не будем терять ни секунды, — сказал он порывисто. — Если то, что мне сказали, справедливо, мы погибли, англичане будут здесь через час.
— Кто вам это сказал? — спросила Урсула.
— Человек сведущий, офицер графа де Шароле, которого я встретил на мосту и который был возле короля, когда маршал сказал, чтобы король оставил поле битвы.
