Книга Отшельник, страница 47. Автор книги Ульяна Соболева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отшельник»

Cтраница 47

«Я же могла тебя полюбить, Рома, моглааааа».

И проснулась вся в слезах. Как не старалась заткнуть себе рот подушкой и не всхлипывать, в маленькой комнате и в гробовой тишине, царящей в доме, мои рыдания, казалось, сотрясают стены. Бина делала вид, что не слышит, а на утро не задала ни одного вопроса. Просто смотрела быстрыми взглядами и тут же отводила глаза.

Когда Кристина привела меня первый раз в столовую, то, прежде чем я вошла, услышала голоса женщин.

— Сучку эту к нам приведут. Займет место Алены, тварь шлюхастая.

— Видать, плохо сосала, раз ее из князей да в грязь, — засмеялась другая.

— Странно. Что не вышвырнул, как остальных своих. Ничего, мы ей устроим здесь ад. Чтоб не думала, что она лучше нас. Из-за нее с Аленой так. Гадина.

— Выживем сучку.

— Не выживите, говорят, хозяин ее из дома не отпускает. Приказал стеречь, как драгоценную.

— Дрянь!

Едва я вошла, шепот стих, и все уставились на меня с таким адским любопытством, от которого у меня вся кровь прилила к щекам. Все они прекрасно знали — кто я и в качестве кого приехала в этот дом. И во многих взглядах я прочла искреннее злорадство и какую-то неведомую мне ненависть, и лишь пару глаз смотрели на меня с сочувствием. Остальные отводили взгляды и кривили лица, отодвигаясь назад, когда я проходила мимо. Но мне было плевать, что именно они думают. Я была готова взяться за любую работу, только бы не ублажать Романа Огинского. Никто из девочек со мной не заговорил и рядом со мной никто не сел. Словно теперь я в опале, а значит, прокаженная. Меня устраивало и это. Я не искала подружек. Плевать, пусть ненавидят. Но чуть позже ко мне подсела темноволосая девушка с короткой стрижкой в круглых очках. Вита поставила поднос рядом с моим и с небольшого чайничка подлила мне кипяток.

— Они считают, что ты сдала Алену и Тима. Ты знаешь, что с ними сделал Монстр?

— Монстр?

— Наш хозяин, — она осмотрелась по сторонам и чуть наклонилась вперед, — их сутки гоняли собаками в заповеднике. Насколько мне известно, оба теперь в больнице с тяжелыми увечьями и круглой суммой в банке за молчание. Кристина сказала им, что это ты подставила их за то, что хотели помочь тебе сбежать. Теперь тебя все ненавидят и желают смерти. Да-да-да, девочка, этот дом только похож на дворец, на самом деле здесь гадюшник из самых ядовитых змей, и вся прислуга мечтает угодить Кристине, чтоб получить прибавку к жалованию и лишний выходной. Поэтому на тебя и настучат, и наговорят в любую секунду, а еще и подсидят. Держись от всех подальше. Завистливые сучки сожрут и не подавятся. Особенно Кристина и ее подружка жополизка Ясмина. Она на кухне работает.

Я застыла с вилкой в руке и смотрела в темные глаза Виты круглые и большие под прозрачными чуть дымчатыми стеклами. Если бы я знала, что все так жутко закончится для людей, которые захотели мне помочь, я бы никогда не позвонила Ларисе.

— Не знала? В этом доме царят средневековые порядки и нарушать их очень чревато. Но здесь и прекрасно платят. Но если б я знала, что это означает прислуживать самому дьяволу, я бы отказалась. Ты, главное, слушай, что тебе говорят и выполняй свою работу. Никто не тронет, если не выделяться и никуда не лезть. Хотя завтра приезжает Паучиха, и некоторые точно лишатся работы. Старая сука жестока и беспринципна. Каждый раз найдет за что уволить или унизить.

Она еще много болтала насчет порядков в доме, о матери Огинского и том, как отсюда вышвыривают провинившихся слуг. Пока к нашему столу не подошла полноватая пожилая женщина и не потрепала Виту по плечу.

— Хорош новенькую стращать. Не так страшен черт, как его малюют. Меня Людмила Афанасьевна зовут, но девочки кличут тетя Люда. Я занимаюсь учетом всего служебного инвентаря в усадьбе еще со времен, когда хозяин наш под стол пешком ходил. То есть, если что-то сломалось и надо починить, заменить, выдать, добавить — это ко мне. А Витку не слушай, она та еще сплетница. Делать ей больше нечего, вот и чешет своим помелом.

— Да ладно, теть Люд. Я ж предупреждаю. Ты ж знаешь, что тут знать надо, как и что, а не то…

— Я заменяю Кристину, когда та раз в месяц ездит в город проведать семью. Если тебе что-то нужно будет, проси у меня — посмотрим, чем можно помочь. Девочки ко мне обращаются.

— У суки, наверное, семья состоит из богомольских лапок сожранного ею очередного супруга.

— Вита! Язык враг твой. Услышит кто, без него останешься. Паучиха найдет — за что тебя его лишить, когда ей нажалуются, а тебе долги выплачивать и выплачивать еще.

Каждый день и даже каждый час, проведенный в этом доме, стирал мою наивность и остро резал меня осколками от разбитых вдребезги розовых очков, с которыми я решила ехать работать в столице. Я все больше и больше понимала, что в мире больших денег нет никакой справедливости, честности и хорошего отношения к людям. Как и в этом доме — конвейер из человеческих судеб и душ. Ежедневная генеральная уборка, словно каждый раз с утра предстоял праздник с многочисленными гостями, а по вечерам уборка на кухне. Не то чтоб Огинский экономил, но штат прислуги был весьма и весьма невелик. Подъем в семь утра каждый день. Пока я не научусь все делать сама, я должна была работать с Витой и Биной. В первый же день работы Кристина заставила меня переплетать волосы и перевязывать «гульку» на макушке. Потом ей не понравилось, что мое платье слишком короткое, и она приказала меня обмерить и сообщить тете Люде, чтоб заказала новую форму. В первых двух комнатах мы убирали втроем, но потом Кристина ушла, и Вита сказала, чтоб Бина заканчивала сама, а мы вдвоем пойдем в спальню хозяина. Едва она это вымолвила, как я застыла с покрывалом в руках.

— Что такое?

— Как — в спальню хозяина?

— А вот так. За тобой закрепили три спальни и кабинет Монстра.

Пальцы, сжимающие материю, дрогнули, и она выскользнула из рук. Бина заворчала, что теперь заново примерять и разглаживать.

— Сама разгладишь, а мы пойдем там уберем. Говорят, у него веселая ночка была. Что стала, Надя? Идем. У нас все четко по времени. Не успеем сдать комнаты Кристине — вычтут из жалования.

Я невольно криво усмехнулась — интересно, а у меня жалование есть? Может, меня можно за что-то уволить?

— Пошли. Мы и так долго провозились. Обычно его в это время там уже нет. Он рано встает. Не трясись вся.

Вита открыла тихо комнату, и мы обе застыли на пороге. Огинский валялся на постели с какой-то девкой и курил сигару, согнув ногу в колене и прикрыв низ живота простыней. По полу были разбросаны его вещи вперемешку с женскими. Меня словно полоснуло плетью по спине. С такой силой, что я вся дернулась. Боль, как бутон цветка, раскрывала свои лепестки где-то под ребрами ровно посередине. Она обжигала пульсацией, и я понятия не имела, что она означает и почему мне вдруг стало нечем дышать. Белокурая женская голова покоилась на подушке, и тонкая рука свешивалась с края постели. Лепесток за лепестком она расцветала все сильнее и сильнее, эта адская дрянь внутри меня. Снова опустила взгляд на пол на разбросанные в беспорядке вещи и не смогла сделать ни шагу вперед.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация