Девушка знала, кто кричит и почему. Не только она грустила из-за Фирса Хассела. В академии была еще одна душа, которая искренне любила смуглого мальчишку.
Глава 8
– Виллма… – прошелестел одними губами Фирс, услышав далекий вой зверя. Глаза стихийника распахнулись, он безумным взглядом обвел пространство внутри фургончика и увидел Форсворда. – Ты!
У Хассела отказывала печень, отчего склеры пожелтели и почти слились с радужкой. Черные точки зрачков сфокусировались на лице Синда.
– Ты украл ее! Украл мою Мёрке!
Целители вопросительно посмотрели на некроманта.
– Он бредит, – парню было неуютно держать голову Фирса на коленях.
Маг продолжал буравить соперника взглядом и сбивчиво заговорил, переходя то на хрип, то на шепот:
– Это ее тьма. Ты не ведаешь, что творишь. Она сведет тебя с ума. Темная птица Сорплата прилетает с севера, а не с запада. На западе садится солнце, ищет свою любимую там… Но она хитрая, вечно ускользает и обманывает огненного зверя. Каждое утро со страшным криком она гибнет в пламени. Ее душа прячется в тенях. Фениксу никогда не поспеть за Мёрке. Не прикоснуться… Не овладеть, пока у нее есть черные крылья. Но я срезал их… Украл тьму… Спрятал… На запад ей нет дороги. Лишь долгие северные ночи дают моей Мёрке приют и покой. А ты вдруг нашел черное оперение. Зачем, Синд? Зачем ты опять пытаешься вернуть ей крылья?.. Нельзя! Я вновь убью ее. Сожгу до костей… Феникс не умеет любить иначе.
– Долго еще до Рискланда? – некромант нервно сглотнул и отвел взгляд от лихорадящего парня.
– Прилично, – ответил Квелд.
– Положи ему на лоб, – Кренес протянул Синду полоску ткани, смоченную в чем-то резко пахнущем и щекочущем ноздри.
– Ментол? – спросил заклинатель смерти, чувствуя, как компресс холодит пальцы.
– Да. У него опять поднимается температура. Организм травит себя, и печень не справляется с очищением крови.
Фирс притих и закрыл глаза. Синд угадал имя, которое беззвучно повторяли слабеющие губы южанина. Правильно ли он поступил, рассорив двух робких влюбленных?
– Правильно, – вмешалась тьма. – Хассел не пара для Мёрке.
– О каких птицах говорил южанин? – мысленно спросил некромант.
– Старые бестолковые сказки, – отмахнулся голос.
– Разве? А очень похоже на правду. Он говорил обо мне и тьме. Не хочешь пояснить?
– Нет, – резко ответил незримый собеседник.
Больше тьма ничего не сказала, а Фирс Хассел не приходил в сознание до самого Рискланда. Стража без проблем пропустила фургончик с тяжелобольным. Мальчика они узнали и с сожалением проводили долгими взглядами повозку.
– Дальше надо идти пешком. Улочки слишком узкие для двух лошадей, – предупредил Синд. – Я отнесу южанина, а вы отгоните фургон в городские конюшни. Мы здесь надолго.
– Справишься один? – Льонт с сомнением посмотрел на студента и аккуратно отсоединил капельницы.
– Да, тут всего несколько кварталов. Буду ждать вас на месте, спросите ядолога Рихтэи.
Синд быстро подхватил Фирса Хассела на руки и спрыгнул с повозки прежде, чем двое юношей успели выразить свое сомнение по поводу этого странного выбора. Женщина пользовалась не самой лучше репутацией, а все, кто ненароком переходил ей дорогу, умирали при весьма загадочных обстоятельствах. Такую обойдешь по большой дуге, а не обратишься за помощью в трудный час.
– Позовите Онни Веккер! – кричали работники конюшен, пытаясь подпереть деревянные створки, за которыми выло несчастное животное.
Виллма разбегалась и врезалась в стены, скреблась изнутри и била по доскам лапами. Несколько студентов-стихийников, оказавшиеся рядом, помогали сдержать натиск зверя, но пустынный барс обладал сильным сопротивлением к человеческой магии. Ни ветряные оковы, ни земляная ловушка не могли остановить Виллму, и она продолжала ломать свою тюрьму.
Лошади в стойлах нервничали, фыркали и опасливо поглядывали в сторону источника шума.
– Можно? – осторожно попросила Натт, не имея ни малейшей идеи, что будет делать.
– Уведите первокурсницу отсюда!
Чьи-то руки тут же сомкнулись на запястьях девочки, и ее потащили к выходу.
– Пустите! Она страдает!
– Некромант понадобится позже, когда будем свежевать бешеную кошку Хассела. Я бы заимел себе коврик из ее шкуры, – посмеивался Ллоде Скрайд, оттаскивая заклинательницу.
Натт извернулась, высвободилась и вцепилась в лицо волшебника. В этот бросок она вложила всю свою ярость и отчаяние. Где-то там, далеко, Фирс боролся за жизнь после чьего-то трусливого доноса. Вполне возможно, именно этот мерзкий студент несет ответственность за случившееся. А теперь хочет извести еще и бедное животное.
Крик Ллоде потонул в громком треске: Виллма все-таки разломала укрепленные дверцы и вырвалась наружу. В налитых кровью глазах читались те же чувства, что обуревали некромантку. Кошка встретилась с девочкой взглядом. Всего миг, и две души словно слились, деля одну общую боль. Кончик пятнистого хвоста дрогнул, и барс помчался на Мёрке.
Натт бросилась на улицу, уводя разъяренного зверя подальше от людей. Где-то сзади мерзко хныкал Ллоде и прижимал ладони к лицу.
Ноги легко несли некромантку прочь из конюшен, но Виллма оказалась проворнее и нагнала беглянку в несколько прыжков. Массивная челюсть осторожно сомкнулась на плече девочки и рванула ее вверх. Мёрке на мгновение взлетела в воздух, а затем приземлилась барсу на спину. Густой мех смягчил падение, и Натт в последний момент успела схватиться за загривок, чтобы не свалиться на землю.
Гигантская кошка понеслась за повозкой, а Натт была не против этого внезапного путешествия. Ей не меньше, чем верному зверю, хотелось узнать, что с Фирсом. Вот только вспомнилась просьба не мешать спасать южанина. Появление взволнованного барса в городе могло привести к нехорошим последствиям. Да и где гарантия, что Виллма не бросится на целителей, посчитав их врагами хозяина?
– Виллма!
Зверь навострил уши и напрягся, услышав свое имя.
– Ты веришь мне?
Кошка громко фыркнула, и Натт не знала, как расценить такой ответ. Знала лишь, что нужно остановить ее, пока не случилось новой беды.
– Я тоже хочу к Фирсу. Но сейчас нельзя. Ему помогут, верь мне. Пожалуйста, давай вернемся в Тэнгляйх.
То ли кошка устала, то ли прислушалась к словам наездницы, но она замедлила шаг.
– Фирс поправится, но мы нужны ему сильными. Обе. Если ты любишь его так же сильно, как… – Натт больше не могла говорить, в горле застрял ком, а глаза застилали слезы. Она зарылась лицом в густой мех и старалась подавить рыдания.
Виллма остановилась и повернула морду к девочке, шумно втянув воздух.
