Во рту у девушки стало сухо, перед глазами поплыли круги, а рука машинально потянулась к Самоцветному Ключу.
Полика почувствовала себя настолько плохо, что захотела сбежать, удрать, спрятаться от потоков невиданной силы, от Волшебства, которое проникало в неё всё глубже и глубже. Сил оставалось только на бегство, сейчас Полика ничем не могла помочь умирающей волшебнице.
А та теряла последние силы.
– Карл, пожалуйста, не надо…
Яд из пропитанного Плесенью сына разбегался по Кутерьме, и Анфиса чернела на глазах: грязные прожилки, с которых началось отравление, толстели, соединялись, сплетались друг с другом, окутывая волшебницу смертельной паутиной.
– Странно, что ты ещё можешь говорить! – Наследник Шарль сильнее сжал пальцы на её горле.
– Ты был таким хорошим…
– Когда же до тебя дойдёт, что твоего сына больше нет? – прорычал носатый. – Моя мать – великая королева Гнил.
– Да! – радостно завопила из зеркала старуха.
– Ты ведь совсем не такой…
– Прелесть станет Плесенью!
Анфиса хотела сказать что-то ещё, но в следующий миг…
Это случилось в следующий миг.
– Не смей! – закричала подскакавшая к площадке Ириска.
Слева фея увидела Страуса, благоразумно не лезущего внутрь. Рядом со Страусом задумчиво чистил перья гигантский орёл. Неподалёку лежала на камнях черноволосая девушка с красными глазами. Внутри Полика, тоже лежит, но вроде живая и не раненая. А в самом центре звезды застыли двое: носатый мужчина отвратительной наружности и стоящая на коленях Кутерьма. Почти чёрная. Почти мёртвая.
– Не смей её трогать! – повторила Ириска.
– Ты тоже сдохнешь! – пообещал носатый.
– Убей всех, мой мальчик! – завизжала из зеркала Гнил. – Убей их, мой герой!
Алая Воительница почти перестала дышать… Она не хотела сопротивляться, не могла причинить вред сыну… Она умирала…
– Мой мальчик, я так тобой горжусь! – с чувством произнесла королева Верхней Плесени. – Не забудь прикончить Непревзойдённых!
А Ириска на мгновение растерялась. Она видела, что Анфиса умирает, и не могла этого допустить. Не хотела. Не имела права.
Но не могла убить.
Она помнила, что говорила Кутерьма у монумента Девяти, но не могла.
Она ведь фея.
Не ведьма. Не колдунья.
Фея.
Она призвана в Прелесть творить добро и защищать…
«Я должна защитить свой мир!»
Вот в чём её предназначение! Непревзойдённые не убивают, не могут убить – они защищают Прелесть от врагов. Благородные стражи, приходящие на помощь в самый трудный час. Приходящие на помощь тогда, когда кажется, что всё потеряно…
– Сделай что-нибудь! – закричал Страус. – Ириска, сделай!
И Непревзойдённая ударила.
Вскинула боевой жезл и выстрелила в огромную Чёрную Слезу огненной молнией. Смертоносный луч отразился от блестящего камня, наполнился его тьмой, изменил направление и вонзился в носатого наследника.
– Нет, – прорыдала Зарифа, закрывая глаза. – Что же ты наделала?!
А в следующее мгновение Чёрная Слеза лопнула, разлетевшись на тысячи мерзких осколков.
– Мой мальчик! – взвыла Гнил.
– Мама… – прошептал Шарль, отпуская шею Кутерьмы.
– Мой маленький Карл… – Анфиса тяжело вздохнула. – Мой сынок… Прощай…
– Я ненавижу тебя, – обронил носатый, закрывая глаза.
У Воительницы задрожали губы.
– Я убью тебя! – завизжала из зеркала старуха Гнил. – Убью!
Анфиса резко повернулась и вскинула пику:
– Приходи! Сразись со мной, гадина!
И столько ненависти, столько ярости было в Алой Воительнице, что старуха Гнил испуганно отшатнулась.
– Приходи!
– И приду! – пообещала опомнившаяся королева. – Приду обязательно! Жди!
– Жду с нетерпением! – эхом отозвалась Кутерьма.
– Я убью вас всех!
И тут затряслась земля. Собравшиеся над звездой тучи опустились так низко, что до них можно было дотронуться рукой, загрохотал гром, и на землю посыпались сотни мелких синих молний.
– Что происходит?! – завопил Страус, испуганно глядя на разгневанное небо.
– Непревзойдённая разрушила Чёрную Слезу! – через силу ответила Зарифа. – Она всё испортила!
И поползла прочь.
Сложнейший ритуал, потребовавший огромного количества Волшебства, не завершился по правилам, а был грубо скомкан уничтожением главного символа, и вызванная ариманой сила – чудовищная сила, способная связать два разных мира! – освободилась.
– Сейчас взорвётся!
Сообразив, что сейчас произойдёт, Ириска дёрнула Бабулю за руку и потащила прочь, не позволив остаться рядом с распластанным в центре площадки сыном. Жуткая чернота постепенно сходила с Анфисы, но волшебница ослабела и не сумела бы выбраться из белой звезды сама.
А им вслед вопила из зеркала старуха Гнил:
– Ненавижу! Ненавижу Воительницу! Ненавижу Непревзойдённую! Ненавижу всех! Всех! Всех! Всех!!
А затем раздался грандиозный взрыв, и в тёмное небо Некро поднялся ослепительно-яркий столб огня, сравнившийся по высоте с чудовищной башней Столпа. Это взорвались накопленное Волшебство и магия Тьмы, переполненные молниями тучи и алое сияние символов – вся собранная Зарифой сила взорвалась, и свет этого взрыва увидели за много километров вокруг.
Через несколько секунд столб огня рассыпался, сияние померкло, а место ритуала превратилось в выжженную площадку в форме пятиконечной звезды.
– Простите, – прошептала Ириска, глядя Анфисе в глаза. – Я не могла поступить иначе.
– Всё правильно, – кивнула Алая Воительница, утирая выступившие слёзы. – Так и должно было случиться… Именно так…
Они помолчали, глядя на место ритуала, а затем услышали дрожащий голос Хиши.
– Полика, – пролепетал Страус, указывая крылом на выжженную площадку. – Там же была Полика…
Эпилог
в котором королева Гнил приходит в бешенство, а Ириска боится возвращаться домой
Тронный зал королевы Гнил отличался особенной мрачностью.
Это было большое прямоугольное помещение, которое освещали шесть огромных люстр из дымчатого хрусталя. Его стены украшали гигантские барельефы, изображающие самых жутких обитателей Плесени – их омерзительный облик ублажал взор старухи, – а между барельефами располагались картины самых значимых деяний королевы Гнил: пытки, убийства, массовые казни. Всё в тронном зале кричало о неистовой жестокости и вызывало страх у подданных, но сейчас…
