В 1927-м проходит его первая персональная выставка (и, видимо, вообще первая персональная выставка автора, работающего в области фотографии) в парижской галерее Sacre du Printemps.
Кертеш пользуется коммерческим успехом, критика к нему доброжелательна. Кроме того, он выступает наставником многих впоследствии знаменитых фотографов, среди которых Брассай, Робер Капа и Анри Картье-Брес-сон. В 1933-м Кертеш женится на Элизабет Сали (Elisabeth Sali) и публикует свою первую книгу «Дети» (Enfants).
Тема Парижа с его уникальным стилем жизни чрезвычайно важна для Кертеша. Он изучает город с самого момента своего переезда сюда. В 1930-м фотограф пишет текст к изданию фотографий Атже (Atget Photograph de Paris), однако его собственная книга «Париж, увиденный Андре Кертешем» (Paris vu par Andre Kertesz – с текстами Орлана), выходит лишь в 1934-м – после «100x Paris» (1929) Жермены Круль и «Ночного Парижа» (Paris de Nuit, 1929) Брассая.
В 1936-м мастер уезжает в Нью-Йорк снимать для Keystone Studios; его возвращение в Европу по окончанию проекта оказывается невозможным из-за надвигающейся войны. В 1944 – м он становится гражданином США. С 1937 по 1949 годы Кертеш работает фрилансером, снимая моду и интерьеры для журналов Look, Harper’s Bazaar, Vogue, Collier’s, Town and Country, однако его персональный стиль противоречит вкусам местных фотографов и издателей. Постепенно он теряет репутацию одного из ведущих мировых фотографов. С 1949-го по 1962 год мастер снимает исключительно для изданий Conde Nast, причем чаще всего знаменитые дома для журнала House and Garden. На выставке Family of Man (1955) его фотографии отсутствуют.
С 1950-х Кертеш также работает в цветной фотографии. После 1963-го, вследствие перенесенной серьезной болезни, он исключает для себя любые профессиональные занятия, кроме творческой фотографии, выставок и персональных публикаций. В 1964-м Джон Шарковски устраивает ему персональную выставку в МоМА, в результате чего творчество Кертеша снова привлекает внимание. Фотографы конца 60-х-начала 70-х рассматривают его как одного из родоначальников традиции документально-художественной фотографии, связующей их с парижской фотографической средой 1920-30-х годов. В середине 70-х он уже показывает свои произведения в галереях всего мира и продолжает продуктивно работать. Незадолго до своей смерти мастер экспериментирует с полароидной фотографией.
Творчество Андре Кертеша открывает лирическую линию в европейской фотографии. Она достигает своей высшей точки в Европе 50-х в той атмосфере внимания к общечеловеческим гуманитарным ценностям, которая характерна для этого периода фотодокументалистики. Выставка Эдварда Стайхена «Семья человеческая» (The Family of Man, 1955) символизирует кульминацию такого гуманистического универсализма, стремящегося к межчеловеческому пониманию больше, чем к суждению. Фотография в эти годы чаще позитивна, чем негативна и склонна к моральным стереотипам более, нежели к исследованию неоднозначных жизненных ситуаций. Для нее характерны великодушие и оптимизм, склонность к фиксации радостей жизни, симпатия к простому человеку с улицы, пойманному в действии, символизм сцен, а также чувствительность к юмору повседневности и даже откровенная сентиментальность. Особенно подобная лирическая сентиментальность, утверждение человеческого достоинства и бытовой юмор присущи послевоенной фотографии во Франции, где выходит масса богато иллюстрированных журналов, таких как Cavalcade, Realites, Ambiance, Paris Match, Noir et Blanc, Point de Vue – Image du monde, Plaisirs de France. Видным представителем подобного типа съемки является Робер Дуано (Robert Doisneau, 1912–1994).
Он родился в Жантийи (Gentilly, Валь-де-Марн, (Val-de-Marne, Франция) и в 1929-м закончил литографическую школу l’Ecole Estienne в Шантильи (Chantilly), после чего нашел работу в графическом Atelier Ullmann, где занимался изготовлением этикеток для фармацевтических компаний. Когда при этом ателье открывается фотомастерская, Дуано переходит туда. А в 1931-м он становится ассистентом фотографа (а также кинематографиста, живописца и скульптора) Андре Виньо (André Vigneau, 1892–1968), с которым, в частности, делает обложку первой книги Жоржа Сименона (Georges Joseph Christian Simenon, 1903–1989) о Мэгре. Одновременно Дуано начинает снимать на улице. В первое время, правда одни неподвижные объекты (аппаратура другого не позволяет), но затем и и людей – стесняясь, издали и незаметно. Как признается сам фотограф: «Прошли годы прошли, прежде чем я это преодолел». В 1932 году делает серию фотографий на «блошином рынке», которую, благодаря помощи Андре Виньо, публикует в ежедневной газете Excelsior.
Вскоре, однако, Дуано пришлось прервать свои профессиональные занятия и пойти служить в армию. По возвращении оттуда он обнаруживает, что Виньо оставил фотографию, переключившись на кинематограф. В 1934-м Дуано вынужден устроится фотографом на завод фирму Renault в западном пригороде Парижа Биланкуре (Billancourt), где служит до 1939-го, пока его не увольняют за постоянные опоздания. Тогда Дуано наконец решается стать независимым фотографом и начинает сотрудничать с Шарлем Радо (Charles Rado, 1899–1979), основавшем в 1933-м фотоагентство Rapho (название представляет собой акроним, образованный из Rado и Photo). Радо находит для Дуано заказы и продает его фотографии. Первым из заказов становится репортаж о гребле, следующим – о древних пещерах. Во время работы над ним Дуано узнает об объявлении войны. Его призывают в армию, однако уже в феврале 1940-го комиссуют по болезни. Возвратившись в Париж, остается там все время немецкой оккупации. Зарабатывает съемкой ювелирных изделий и изготовлением открыток; участвуя в Сопротивлении, делает фальшивые паспорта для его участников. На улицах снимает мало.
После освобождения Парижа, по причине нехватки фотографов, Дуано завален работой. Тяготея к левым, на несколько месяцев становится членом коммунистической партии, однако его темперамент плохо согласуется с нормами партийной дисциплины. После восстановления Раймоном Гроссе (Raymond Grosset) в 1946 году агентства Rapho вновь с ним сотрудничает. Годом спустя отказывается от предложения Анри Картье-Брессона вступить в новообразованый фотокооператив «Магнум», поскольку участие в деятельности последнего предполагает постоянные разъезды, а Дуано ненавидит «фотографический туризм» и предпочитал снимать в Париже. Он работает для пресс-изданий Paris-Match, Realités, Le Point, Action. Сотрудничает с писателями, в частности с Жаком Превером (Jacques Prévert, 1900–1977) и Блезом Сандраром (Blaise Cendrars, 1887–1961), который пишет текст для его первой книге фотографий “Пригороды Парижа» (La Banlieue de Paris, 1949).
В 1949–1952 служит штатным фотографом парижского Vogue, а затем сотрудничает с этим изданием как фрилансер. Фотография моды, однако, не становится его главной специализацией: в истории медиума Дуано остается прежде всего мастером street photography. Он продолжает исследовать аутентичную жизнь французской столицы, часто в компании с поэтом и журналистом Робером Жиро (Robert Giraud), чья книга о парижской жизни Le Vin des rues (Вино улиц) выходит в 1955 году. Сам Дуано за время между 1949 и 1956 годами выпускает шесть своих главных книг о любимом городе. Однако в 1960-х его популярность угасает: иллюстрированная пресса переживает упадок, а публика, кажется, устала от образов la France profonde. С целью заработка Дуано все больше занимается коммерческой и рекламной фотографией. В 1980-х он однако вновь получает возможность поработать как фотограф-документалист для проекта DATAR – снимает пригороды Парижа и новые города в его окрестностях.
