Но эта проблема не единственная: существует южный вопрос, застарелый, но все еще возможный ирредентизм запад-ноокситанских земель, то есть тех земель, которые сегодня мы называем Аквитания и Юго-Запад. Мятежные принцы Комменж, Ангулем, Альбре, Фуа управляют этой обширной зоной от Шаранта до Пиренеи во времена «безумной» войны. Правда, подданные их не слушаются: они больше роялисты, чем регионалисты. В результате успешной зимней кампании 1487 года, которой руководили Анна и Карл, вся зона от Сента до Бордо и от Байонны до Партене была вновь завоевана. Карлу ничего не оставалось, как женить бывшего мятежника графа Ангулемского на грозной Луизе Савойской. От этого брака появится Франциск I.
Следующая проблема — Бретань. Она неоднородна и лингвистически расколота: франкофонная — на востоке и кельтскофонная — на западе. До 1341 года, года смерти герцога Жана III, этот полуостров можно было рассматривать как «безусловную вотчину Французского королевства». Но после кризисного периода возродившийся соблазн обретения независимости красной нитью проходит через годы правления пяти герцогов, начиная с Жана V, который правил 43 года (1399-1442 гг.), и кончая Франциском II. Герцогство чеканит свои монеты. Его собственные институты — Совет в узком составе и Счетная палата славятся эффективностью. Две тысячи (хотя и малотоннажных) бретонских судов свидетельствуют об экономическом возрождении. Они обеспечивают торговлю от Зеландии и английского побережья до Испании. На армориканских берегах в XV веке расцветает блестящее искусство, прославившееся неформальной школой архитектуры и скульптуры Фолгаута
[53].
Но никакие культурные и материальные достижения недостаточны для обретения национальной независимости. Во всяком случае, победы Людовика XI, хотя и частичные, в борьбе против принцев крови, которые оспаривали его власть над французской территорией, ставили Бретонское герцогство во все большую изоляцию. По этой причине в 1480-х годах Бретань была обречена на поиски компрометирующих ее союзников за пределами королевства: в Империи, Англии, Испании. Участие герцога Франциска II Бретонского в «безумной» войне в составе аристократической коалиции дало предлог для французского нашествия, которым руководил Ла Тремуйль и которое опустошило полуостров. Бретонцы, как и герцог Орлеанский, были разгромлены при Сент-Обен-де-Кормье. Договор, заключенный в Сабле, или «Садовый договор» (август 1488 г.), и смерть герцога Франциска II (сентябрь) множат ряды женихов, добивающихся руки молоденькой дочери усопшего герцога — Анны Бретонской. Маленькая, хрупкая и образованная, но упрямая девушка (позднее в народе ее назовут «герцогиней в сабо»), Анна хотела бы сохранить в каком-либо виде свободу своего герцогства. Для себя лично она желает мужа-короля, даже императора. В 1490 году, будучи 14-летней девочкой, она решается протянуть руку Максимилиану, ближайшему наследнику императорского титула, от которого ждет поддержки в противостоянии с французами. «Рука в обмен на ногу»: в качестве знака своего согласия имперский жених, задерживаемый в восточной части своих владений, ограничивается направлением в Бретань своего официального представителя, который просовывает свою голую ногу в псевдобрачное ложе, где для проформы возлежит Анна Бретонская. Между тем французы продолжают опустошать герцогство. Они и слышать не хотят о фальшивой свадьбе
[54]. Театрально, со сценами, достойными «Илиады» или «Прекрасной Елены», они организуют осаду Ренна, чтобы заставить Анну разорвать свой «одноногий» и платонический брак. Она выходит замуж за Карла VIII в декабре 1491 года и будет ревниво любить его, но без полной взаимности. Так заканчиваются мечты о независимости полуострова и начинается интеграция (по меньшей мере частичная) Бретани в состав королевства, окончательное (и то не совсем!) значение которой определится лишь в 1532 году при подписании эдикта об объединении, а сам эдикт будет обнародован в Нанте после переговоров с государствами региона.
III. ИТАЛЬЯНСКАЯ ОТДУШИНА
В мае — июне 1491 года Карл VIII полностью принимает на себя «дела». Его сестра Анна Боже, затем Бурбонская, долго игравшая основную роль, только родила дочь и несколько отошла от политики. Во всяком случае, она более или менее искренне пытается уйти в тень в связи с последними примирительными инициативами, предпринятыми Карлом. Своим собственным решением он вернул свободу и свою дружбу кузену Людовику Орлеанскому. Весной 1491 года Карл уже действительно «совершеннолетний». Он так невелик ростом, что когда гарцует на лошади, то кажется, что над седлом торчит одна голова. Он некрасив, толстогуб, с большим орлиным носом, длинными волосами, рыжей бородой. Глаза черные, навыкате. Взгляд живой, пронзительный. Лицо очень скоро похудеет, станет еще более некрасивым. Король спортивен, его почерк тверд, он умеет быть величественным и скрытным, мечтательным и загадочным. Но будем справедливы: Карл весьма далек от гениальности. В меру увлекающийся римской и французской историей, мудрыми книгами, житиями святых, книгами по архитектуре, живописи, романами, зная латынь и итальянский язык, он предстает достаточно образованным, во всяком случае, по сравнению со многими французскими властителями, которые в 1490-х годах служили предметом насмешек в этом плане со стороны просвещенной Европы, и особенно Италии. В Высшем совете проницательность не всегда присуща новому королю, которого г-н Кийе, не без преувеличения, характеризует даже как «полнейшего дебила». Карл тем не менее демонстрирует в этом ареопаге радушие, решимость и заразительный оптимизм, скорее «проглатывая препятствие», чем устраняя его.
Карл был заядлым охотником. В его спальне жили и слуги, и собаки, которые грызли обои и мочились на мебель. Игрок и любитель турниров (один из многих предлогов для проведения военных маневров), он насквозь пропитался рыцарским духом и председательствовал на куртуазных собраниях Ордена Святого Михаила под изображением архангела. Он влюбляется во многих дам, но без особой пылкости, лишь умеренно любит свою преданную и привязчивую Анну. Набожность Карла повседневна и глубока, он постоянно обуреваем желанием отправиться в крестовый поход. С 1497 года его набожность удваивается. Из-за этого, хотя вначале у него и были мимолетные увлечения, он не позволяет себе иметь официальную любовницу. Корректный, смелый, способный на нежность и любовь, щедрый, открытый, справедливый, добрый, окруженный воинственной молодежью, прекрасный артиллерист, Карл олицетворял, конечно не без погрешностей, идеал религиозной и справедливой монархии. Монархии, желающей быть воинственной за пределами королевства, но малой ценой. Во всяком случае, этот человек далек от тех стереотипов, которые культивировались до наших дней некоторыми знаменитыми историками. В общем итоге они представляют предпоследнего короля XV века как человека неумного, даже безрассудного.
