Деньги и хартии
Роберт Бартлетт (Bartlett) наглядно показал, как процесс, который он называет «европеизацией» Европы в Средневековье, проявлялся не только в культе общих святых и в существовании общих имен — тут он говорит о «культурном уравнивании антропонимики», — но и в распространении чеканки монет и увеличении числа хартий (письменных документов). Я думаю, что неспособность средневековой Европы (после неудачи Карла Великого) ввести общую монету или, по меньшей мере, оставить небольшое число основных для Европы видов монет явилась одним из главных препятствий на пути создания единой средневековой экономической зоны. Тем не менее, при всем разнообразии монет не следует забывать о важности введения монет у тех народов, которые до присоединения к христианскому миру ими не пользовались. Чеканить монеты на территориях к востоку от Рейна начали после 900 года. В середине X века этим занялись и герцоги Богемии, а начиная примерно с 980 года — польские князья. Создание собственной денежной системы в Венгрии совпало по времени с возникновением первых церковных структур (1000–1001 годы). Бартлетт пишет, что «тысячный год стал свидетелем появления новых монет на пространстве от Среднего Дуная, до берегов Балтики и Северного моря».
По всему христианскому миру распространяется и другой инструмент коммуникации и власти: начинается изготовление и введение в оборот хартий. Использование письменных документов сыграло существенную роль в процессе введения единого порядка на территории Европы. Мы еще поговорим о том, что для Европы значила книга. А здесь я хотел бы, вслед за Робертом Бартлеттом, отметить важное значение хартий. Эти тексты, имеющие юридическую силу и фиксирующие права на земли, строения, людей и доходы, были основным инструментом на службе у права, богатства и власти; они составлялись и циркулировали по всему христианскому универсуму. Конечно, главными потребителями и авторами хартий были клирики, но подъем городов и появление, сначала в южной части христианского мира, нотариусов подключило к этому процессу и мирян. Расширение использования хартий привело к возникновению института, которому суждено было сыграть важную роль на всем христианском пространстве, — канцелярии. Чтобы оценить значение хартий, достаточно вспомнить, в какую панику впал король Франции Филипп Август, когда англичане захватили в сражении при Фретевале сундук с хартиями французской монархии. Было решено выделить для этих архивов постоянное хранилище, и Людовик Святой повелел поместить их в освященное место, часовню Св. Николая, а потом — в Сент-Шапель, часовню королевского дворца. Бартлетт подчеркивает, что хартии активно распространялись и на окраинах христианского мира. Ситуация с письменными документами и с деньгами схожа: широкое распространение хартий (и картуляриев, то есть упорядоченных и выверенных сборников хартий), как и распространение монет, привело к тому, что эпоха, когда эти инструменты были окружены неким сакральным ореолом, сменяется эпохой их практического использования. Так эти орудия богатства и власти будущей Европы были парадоксальным образом выведены из-под церковного влияния. В XII веке (1194) появляется еще один инструмент управления государством и его развития, который начал складываться при Карле Великом, — школы, а также новые центры, где происходит передача знаний, — университеты.
Паломничества
Одна из особенностей видоизменяющегося в те времена христианского мира — неслыханный расцвет паломничества. Традиционная историография выстроила образ неподвижного Средневековья, где крестьянин прикован к земле, большинство людей не покидают своей «малой родины», а путешествуют одни лишь странствующие монахи да участники крестовых походов; сегодняшняя историография создала взамен этой картины совсем другую, и, безусловно, более верную, в которой средневековое человечество подвижно, проводит часть жизни в дороге (in via), воплощая христианское определение человека как путешественника, паломника, homo viator. Странники-паломники по большей части появились раньше, чем странствующие торговцы, хотя понемногу обе эти функции начинают выполнять одни и те же люди, а иногда паломники и торговцы движутся бок о бок по одним и тем же дорогам.
Паломничество, как удачно заметил Мишель Со (Sot), требовало прежде всего ощутимого физического усилия. Уйти далеко, куда глаза глядят. Это усилие совершалось ради спасения души, отпущения грехов, телесного излечения. В Средневековье паломничество было еще и способом покаяния, и когда после тысячного года, в особенности в XII и XIII веках, волна кающихся захлестнула христианский мир, идея паломничества будто обрела второе дыхание. Паломник — человек вне родины, добровольный изгнанник, и этот аскетизм будет одухотворять первых вечных странников, которых встречали сперва с подозрительностью, потом — с почтением: это торговец или это студент, который шагал от школы к школе и от университета к университету. Но простого странствия недостаточно: чтобы паломничество состоялось, нужна некая святая цель. Поэтому возникает целая сеть паломнических маршрутов по христианскому миру, иерархия святых мест, куда паломники отправлялись ради духовного контакта с Богом или святым, которому они собирались поклониться, а также ради физического контакта с могилой святого или местом его смерти. В 333 году галльские паломники составили трактат «Маршрут из Бордо в Иерусалим», а в 384 году испанская монахиня Эгерия надиктовала книгу о своих странствиях по святым местам. Первым по значимости центром паломничеств был Иерусалим. Да и кто мог бы оспорить первенство города Страстей и Гроба Господних? Но не всякий пилигрим имел возможность посетить Иерусалим: причиной тому были дальность путешествия, его длительность и стоимость, а кроме того, и конфликты, непрестанно сотрясавшие Палестину, которая принадлежала римлянам, затем — византийцам и персам, а потом и мусульманам.
Существовал и другой знаменитый маршрут — паломничество в Рим, где находились мощи двух святых — основателей Церкви Петра и Павла, могилы мучеников и христиан, катакомбы и кладбища в окрестностях Рима, а кроме того, красивейшие церкви, зачастую украшенные великолепными фресками. Собор Св. Петра в Ватикане, базилики Св. Павла-вне-Стен по дороге в Остию, Св. Лаврентия и Св. Агнессы — на других основных римских дорогах. Но и в пределах Рима к тому времени были построены базилики Св. Спасителя Латеранского и Санта-Мария-Маджоре на Эсквилинском холме. Папы активно вели кампанию по перевозке мощей в города, которая стала важным событием в истории христианства; к середине IX века мощи многих святых были перевезены в Рим. Папский престол способствовал притоку паломников в Рим. Были построены специальные здания для приема паломников, и действительно, в Рим хлынул целый поток пилигримов — в раннем Средневековье среди них особенно много было ирландцев и англосаксов. Тут нам придется совершить хронологический прыжок и упомянуть, что максимальный приток паломников в Рим и наибольшая активность папства в деле их привлечения за весь период Средневековья пришлись на 1300 год, который Папа Бонифаций VIII объявил «Юбилейным», или «Святым годом». Приток паломников, привлеченных отпущением всех грехов и раздачей индульгенций, стал одновременно высшей точкой средневекового паломнического порыва и предзнаменованием нападок со стороны реформаторов Церкви, которые Ватикану суждено было пережить в XVI веке.
