Гораздо скромнее выглядят в «Саге об Инглингах» сведения о племенном союзе данов. Его центром назван Хлейдр, на острове Селунд (остров Зеландия, близ города Роскилле). Первым правителем данов стал сын Одина, Скьельд (вторая половина II — начало I века до нашей эры), родоначальник династии Скьельдунгов. Скьельду наследовали его сын, Фридлейв (середина I века до нашей эры), и внук Фроди Миротворец (вторая половина I века до нашей эры — начало I века нашей эры). Правивший в середине II — начале III веков Риг был первым скандинавским вождем, принявшим титул конунга. Согласно преданию, по имени его внука Дана Гордого (вторая половина III–IV век), вся страна стала называться Данией. Сестра Дана Гордого, Дротт, стала матерью первого конунга свеонов — Дюггви. Потомок Рига в четвертом колене, Хальфдан, и его племянник Али Смелый сумели во второй половине V века ненадолго захватить власть в Уппсале. Перечень хлейдрских правителей «Сага об Инглингах» обрывает на внуке Хальфдана — Хрольве Жердинке (середина — вторая половина VI века).
В отличие от новопришельцев — асов, гауты на территории Швеции, по всей видимости, являлись потомками древнейших индоевропейских мигрантов. Сага сохранила неясные предания о противоборстве асов с неким Гюльви, который, в конечном счете, вынужден был поступиться в пользу Одина и его спутников частью своих земель. Из сообщений «Саги об Инглингах» следует, что гаутами были созданы два племенных объединения — Западное (Вестергаутланд) и Восточное (Эстергаутланд). Следующие сведения о них появляются лишь в связи с двойным бегством в Западный Гаутланд разбитого данами во второй половине V века уппсальского конунга Ауна Старого. В «Саге об Инглингах» приводятся имена нескольких представителей гаутской династии середины VI–VII веков: Гаут — от имени которого по преданию пошло название Гаутланд, Гаутрек Щедрый, Альгаут. Последний, судя по всему, владел лишь Западным Гаутландом. Его дочь, Гаутхильд, стала женой уппсальского конунга Ингьяльда Коварного. Вообще в этот период отношения между западными и восточными гаутами откровенно враждебны. Первые присоединяются к войску Ингьяльда Коварного, а конунги Восточного Гаутланда Хегни и его сын Хильдир выступили на стороне его противника — Гранмара Сюдерманландского
[7].
О племенах, населявших Норвегию, известно лишь то, что их первым правителем стал сын Одина — Сэминг (вторая половина II — начало I века до нашей эры), к которому впоследствии возводили свою родословную многие знатные норвежцы.
Упадок и крах «державы Инглингов», одновременное исчезновение со страниц письменных источников упоминаний о конунгах данов и гаутов, несомненно, явились отражением общественного кризиса общескандинавского масштаба, разразившегося в конце VI — начале VII века. Однако это не означало ни возврата к прошлому, ни наступления эпохи застоя. Напротив, период VII–VIII веков, получивший в Швеции название «вендельского», в Норвегии — «меровингского», в Дании — «германского», оказался временем бурного экономического, технического, культурного и общественного развития. Широко распространяются железные сельскохозяйственные орудия, развертывается освоение новых земель, переживает расцвет ремесленное производство. Появляются первые поселения отчетливо неаграрного характера — торгово-ремесленные центры, входящие в систему международных торговых связей. Скандинавские мореходы начинают применять на судах парусную оснастку. Возрастает плотность населения. В этот период происходит обособление норманских диалектов от древнегерманской языковой общности, сопровождающееся постепенной трансформацией общегерманского рунического алфавита в его скандинавский вариант. Именно в этой обстановке выкристаллизовывается тот исторический феномен, который принято называть «движением викингов».
Происхождение термина «викинг», вероятнее всего связано с глаголом «vikja» (викья), что означало «сворачивать», «отклоняться». Следовательно, имелся в виду человек, оставивший свой дом, общину, родину. Следует отметить, что понятие «викинг» чаще обозначало само предприятие (for i viking — отправляться в викинг), нежели его участников.
Впервые термином «викингский» («Сага об Инглингах») определяет один из походов уппсальского конунга Ингви в первой половине V века. Честь именоваться первым «морским конунгом» — прозвищем, обычным для предводителей скандинавских пиратов — принадлежит некому Мюсингу, жившему, по сообщению «Младшей Эдды», в начале I века нашей эры. Однако, организуемые время от времени отдельными воинственными северными конунгами эпохи Инглингов и последующих двух столетий, грабительские набеги в сущности оставались не более чем предприятиями частного порядка, которые разве что по своим целям (но никак не по масштабности) сопоставимы с походами викингов IX–XI веков. Последние, собственно, и определяются как «движение викингов» именно потому, что отличались невиданными прежде количеством участников, интенсивностью, технической оснащенностью, географическим охватом и набором используемых методов.
Повышение эффективности сельскохозяйственного и ремесленного труда создавало возможность высвобождения из сферы материального производства весьма значительной части дееспособного населения. В условиях демографического роста и истощения к концу VIII века резерва земель, пригодных для освоения доступными в то время способами хозяйствования, эта возможность внутри самой Скандинавии не могла быть реализована в полном объеме. Зато накапливающийся людской потенциал мог служить идеальным инструментом для осуществления внешней экспансии. Ее вооруженный характер в значительной степени был обусловлен религиозными представлениями норманнов. В сверкающих небесных палатах богов место находилось лишь снискавшим героическую гибель в бою, умерших же от старости и болезней ожидало жалкое прозябание в мире тьмы и страданий. Немаловажную роль в оформлении «движения викингов» сыграла готовность общества в целом признать походы за добычей вполне достойным родом деятельности. Пример конунгов, не считавших зазорным организовывать и лично возглавлять грабительские набеги, оказался настолько впечатляющим, что массовое участие в подобных предприятиях представителей самых респектабельных слоев населения Скандинавии стало скорее правилом, нежели исключением.
Прочное включение в структуру международной торговли способствовало приобретению норманнами навыков организации и проведения дальних заморских экспедиций, стимулировало совершенствование судостроительного мастерства и навигационного искусства. Освоение скандинавских залежей железных руд с содержанием легирующих примесей, а также прогресс в области металлургии, обеспечивающий получение на их основе высокосортных сталей, и внедрение новых приемов металлообработки, позволили перейти к производству предметов вооружения самого высокого качества в объеме, который обеспечивал походам викингов массовое участие.
Оформление «движения викингов» происходило в условиях развития кризисных явлений в системе общественных отношений, основанных на кровнородственных связях. Выражением этих явлений как раз и стало возникновение независимой от институтов родоплеменного строя, самодействующей военной организации — дружины (союза друзей, а не родичей!) викингов.
