ПЛАН СТАБИЛИЗАЦИИ (1957-1959)
Первым хирургическим инструментом, примененным к испанской экономике, стал стабилизационный план 1959 года, без сомнения самая амбициозная операция на экономическом фронте. Первым шагом стала отмена дискриминационного многообразия валютного курса, установленного в 1939 году; введение курса в 42 песеты за доллар США в апреле 1957 года (60 песет в 1959 году) явилось сигналом о снятии ограничений на внешнюю торговлю и стимулирования иностранных инвестиций. Девальвация песеты, которая должна была сделать экспорт более конкурентоспособным и препятствовать импорту, предшествовала ряду других дефляционных мер, которые резко сократили расходы государства и обеспечили порядок в сфере управления финансами, а также увеличили доходы казны. Если судить по принятию Испании в международные банковские организации, к концу 1958 года операция благополучно осуществлялась. «Большой план», как было заведено в годы правления Франко, предложили нации на празднике, на сей раз в 28-ю годовщину «великого национального восстания».
Финансовые и валютные цели стабилизационного плана были достигнуты почти незамедлительно. Пора было оценить перспективы страны, что привело комиссию Всемирного банка в Испанию в июне 1961 года. В феврале следующего года Испания подала первую заявку на вступление в Европейское экономическое сообщество (с мизерными шансами на успех). Третьего августа эксперты Всемирного банка представили свой отчет испанскому правительству. Положительный характер рекомендаций несомненно удовлетворил испанские власти, которые предприняли усилия для публикации отчета уже два месяца спустя. Требования политической и экономической модернизации все еще звучали, как от оппозиционных групп внутри элиты (христианских демократов и монархистов), так и со стороны эмигрантов и республиканцев, которые собрались в Мюнхене на конгресс. Отчет Всемирного банка планировалось положить в основу сразу четырех четырехлетних планов развития, разработанных специально созданным министерством планирования. Первый специальный уполномоченный по экономическому развитию сообщил в 1969 году (первый год второго плана), что доход на душу населения в размере 1000 долларов США заглушит навсегда голоса оппозиционеров и снизит социальное напряжение. Подразумевалось, что нации придется пожертвовать личной свободой и политической активностью во имя сбалансированного экономического роста и улучшения стандартов жизни.
Действительно новая Испания: явный рост и социальные трансформации
Средний национальный доход вырос втрое за десять лет; все экономические индикаторы зарегистрировали темп, который превзошел темпы развития остальных капиталистических стран, кроме Японии, Греции и Южной Кореи. Следует признать, что эти международные сравнения весьма обманчивы: Испания поднималась из глубокой ямы. Жестокая дефляционная программа, замаскированная планом по стабилизации, на самом деле снизила реальный уровень доходов на душу населения, однако с 1962 года тот уже постоянно рос: с 1961 по 1974 год среднегодовой прирост национального дохода составлял 7%. Темпы роста и сроки действительно производили впечатление, особенно на фоне едва ли 1% годового прироста с 1860 по 1950 год. Лидировали химическая промышленность, производство стали, верфи, автомобильная промышленность и производство электрооборудования. Вряд ли стоит упоминать, что производство телевизоров, автомобилей и холодильников опережало все прочие; недаром запланированный рост основывался на утолении товарного голода потребителей.
Сельское хозяйство, с другой стороны, продолжало плестись позади, как в отношении производства, так и производительности. Однако к 1978 году Испания стала ведущим мировым производителем оливкового масла и третьим крупнейшим производителем вина и цитрусовых, а число тракторов в сельской местности выросло в пять раз с 1961 по 1974 год, тогда как использование удобрений удвоилось. Улучшения в производительности, механизации, диверсификации каналов сбыта и технологий управления стали заметны в 1970-х и 1980-х годах, когда изменения в модели потребления и чрезмерное производство традиционных культур в Европе в очередной раз создали проблемы, с которыми кастильские месеты и животноводство на северо-западе, по причине скудости ресурсов, справиться не могли. За исключением садоводства в долине Эбро, Леванте и Нижней Андалусии (даже там цитрусам и ранним фруктам и винограду приходилось противостоять очень сильной конкуренции из Северной Африки и других средиземноморских регионов), сельское хозяйство оставалось убыточным сектором испанской экономики, которая импортирует дорогие корма для животных из США, а также мясную и молочную продукцию, чтобы удовлетворить растущий спрос и обеспечить диету с высоким содержанием белка. Положение сельского хозяйства не могло не вызвать протестов: при этом выступления фермеров в 1976 году, к примеру, будучи полностью оправданными, согласно ежегодному отчету Банка Бильбао, не привлекли внимания правительства, так как фермеры обеспечивали всего 9% валового национального продукта, тогда как в начале 1930-х годов — 30%.
Хронологически сельское хозяйство первым начало вкладывать капитал в промышленность. Эти внутренние инвестиции были весьма ограничены как размерами, так и масштабом; внешние источники, с первых американских займов, приносили куда более значительные средства. Более того, развитие туризма и трудовые миграции обеспечивали дополнительные средства, гарантируя платежеспособность Испании. С угрозы дефолта в 1957 году испанский бюджет оставался в соответствии с золотовалютными резервами (стоимостью 6,5 млрд. долларов в 1973 году).
ВНУТРЕННИЕ МИГРАЦИИ
Наиболее поразительной чертой этих лет было массовое переселение людей на процветающую периферию и в промышленный треугольник северо-востока. Мадрид, Барселона, Валенсия, Бильбао и Сарагоса стали основными приемниками потока мигрантов, который раскалывался в пригородах; люди селились вначале в трущобных поселках (chabolas), затем в многоэтажках. С 1950 по 1976 год число тех, кто жил за счет земли, в процентах от общего количества работоспособного населения, упало почти с 50% до 21%; значительная часть пошла в сферу обслуживания, которая расширилась за соответствующий период с 25% до 40%. Другими словами, 12% испанского населения (около 3 млн. от 35 млн. в 1975 году) мигрировали, в основном с юго-запада, а провинции Бадахос и Хаэн обеспечили более 25% от общего числа.
Беженцы от бедности с «границы отсталости» (Оренса, Самора, Саламанка, Касерес, Бадахос и Уэльва, вдоль границы с Португалией) намного превысили спрос на рабочие руки. К счастью, они могли ехать дальше, за границу, в Америку, Францию, Германию и Швейцарию. В 1950-х годах началась первая стадия трансатлантической миграции (около 40 000 человек в год); однако в 1960-х и начале 1970-х годов именно промышленные страны Европы приняли два миллиона испанских рабочих, которые надеялись однажды вернуться домой с достаточными средствами, чтобы построить дома и даже завести небольшое дело. Возможно, люди больше не умирали от голода, по крайней мере, в Западной Европе, однако им приходилось подчиняться экономическому диктату. За исключением совсем пожилых и очень молодых людей, целые деревни опустели.
