Присяга Брута. Художник Г. Гамильтон
С подачи красноречивого оратора народ решил изгнать царя со всем семейством из города. Удовлетворенный тем Брут отправился под стены Ардеи привлечь на сторону мятежников армию, а сам Тарквиний, услышав в лагере о том, что народ бунтует, не привлекая лишнего внимания, поспешил к Риму. Так вышло, что разными дорогами почти одновременно прибыли они: Брут — в Ардею, а Тарквиний — к воротам Рима. Дальше ворот царя не пустили и объявили ему об изгнании. Брута же в военном лагере приняли с великой радостью, прогнав прочь двух царских сыновей. Вместе с Титом и Аррунтом Тарквиний бежал к этрускам, Секст же удалился в Габии, помня о той любви, которой пользовался когда-то в городе, но вскоре был убит не простившим ему казней и грабежей народом.
Присяга Брута. Художник Ж. А. Бофор
Чтобы более никогда ни один человек не смог прибрать к рукам всю гибельную полноту власти, римский народ постановил, что отныне власть эта будет разделена между двумя людьми, которые каждый год будут всенародно переизбираться. Правителей этих называют консулами, и первыми из них стали Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин.
Так закончилась в Риме эпоха царей, длившаяся двести сорок четыре года с момента его основания, и началась эпоха республики. Это случилось в 509 году до н. э.
Скульпторы Древнего Рима. Художник Л. Альма-Тадема
Становление Римской республики
Война с Тарквинием
Изгнав из Рима царя, граждане приложили все усилия, чтобы власть отныне принадлежала не человеку, с его достоинствами и недостатками, а закону, справедливому и беспощадному. Пуще всего же заботились римляне о своей обретенной свободе, оберегая ее от любой угрозы. Так, вскоре после свержения Тарквиния взгляд римского народа, внимательно выискивавший опасности, обратился на консула Коллатина. Сама принадлежность к роду Тарквиниев очерняла недавнего мятежника в глазах соотечественников. По городу пополз шепоток: дескать, тяга к власти у Тарквиниев в крови, не успели изгнать одного, как другой занял его место. Римляне убеждены были, что, только избавившись от всего рода Тарквиниев, навсегда отринут царскую власть.
Слух этот дошел и до изумленного таким поворотом событий консула Коллатина. Однако ненависть римлян к царскому роду оказалась так велика, что сам Брут и даже тесть Коллатина Спурий Лукреций просили его покинуть город: с честью, со всем имуществом, с богатыми дарами от благодарного народа. Не дожидаясь просьб более настойчивых, Коллатин сложил с себя полномочия консула и уехал в Лавиний. На смену ему был избран Публий Валерий Попликола, друг и сподвижник Брута.
В те дни римляне ждали войны с Тарквинием, но она пришла позже, чем рассчитывали. Угроза же юной республике возникла там, где никто не ждал ее — в кругу лучших римских граждан. Дело в том, что среди знатных юношей многих царское изгнание огорчило: раньше они были приближены к царю, и это ставило их выше закона, нынче же закон всех уравнял. Зная, что в Риме остались его приверженцы, Тарквиний отправил послов якобы вытребовать обратно царское имущество, на самом же деле под этим предлогом хотел убедиться, кто из граждан остался верен царю, и заручиться их помощью.
Сенат несколько дней обсуждал вопрос о царском имуществе и объявил наконец о своем разрешении забрать его. Якобы готовя телеги, чтобы вывезти царские богатства, послы задержались в городе. Изо дня в день обходили они дома римской знати, как бы ища помощи в своем деле, в действительности же слушали, что говорят в домах о Тарквинии, и тем, кто достоин был доверия, передавали царские письма, сговариваясь в назначенный срок тайно впустить Тарквиния в город. Взамен просили они римлян написать Тарквинию, иначе без доказательств царь не поверил бы послам в таком важном и рискованном деле.
Так подговорили они знатные семьи Вителлиев и Аквилиев. Из Вителлиев была жена консула Брута, и взрослые их дети также оказались втянуты дядьями в заговор. Возможно, заговор и удался бы, если бы за обедом прислуживавший Вителлиям раб не услышал о том, что они задумали. Он решил, что послов следует поймать с поличным, с письмами римских граждан на руках, и дождался подходящего момента, когда письма эти уже передали. Тогда он обо всем донес консулам, послов без лишнего шума схватили, а изменников бросили в оковы.
Брут, слушающий послов Тарквиния. Художник Л. Лаффитп
Сенат тут же передумал возвращать царское имущество и отдал его на разграбление народу. То, что нельзя было унести, уничтожили: урожай с пашни Тарквиниев сжали огромной толпой и сбросили в Тибр. Говорят, что осевшую на мели солому занесло илом и так посредине Тибра возник остров. Впоследствии его укрепили насыпью и возвели храм Эскулапа. А саму пашню Тарквиниев посвятили Марсу, и она стала называться Марсовым полем.
Брут находит имена своих сыновей в списке участников заговора. Художник И. Г. Тишбейн
Изменников же государства в Риме ждала жестокая казнь: сперва приговоренных секли розгами, затем отрубали головы. Казнью этой полагалось руководить консулам, и весь Рим затаил дыхание оттого, что отцу придется казнить своих сыновей. И когда консулы заняли свои места, а ликторы отправились исполнять приговор, все собравшиеся смотрели не на устрашающее это действо, а на Луция Юния Брута, но строгий консул не дрогнул и даже ни разу не отвел взгляд.
Тарквинию донесли, что замысел его не удался, и он стал подговаривать этрусков, в землях которых скрывался и к которым по крови принадлежал, на открытую войну с Римом. Поддержали Тарквиния вейяне и тарквинийцы; последние не забыли, что именно их соотечественники правили Римом, и хотели вернуть это лестное положение.
Так войско этрусков во главе с Тарквинием и его сыном Аррунтом вступило в римские земли, римлян вели им навстречу оба консула. Два войска схлестнулись, и в первых рядах их сражались предводители. На поле битвы встретились Брут и Аррунт и сшиблись один на один, как герои древности. Так яростно дрались они, что, даже не думая защищаться, пронзили друг друга копьями и мертвыми пали с коней. Наконец, к исходу боя вейяне рассеялись, тарквинийцы же серьезно потеснили римлян.
