Согласно надписям Меши, относящимся примерно к 840–830 гг. до н. э., Моав был завоеван израильским царем Омри, а освободился в середине царствования сына Омри, имя которого не названо. Царь Меша говорит о 40 годах, в течение которых Моав оставался данником Израиля. Если исходить из этой цифры, то тогда получается, что освобождение этой страны пришлось не на время царствования сына Омри, Ахава, а на период правления его внука Йорама. Согласно Библии, основатель династии — Омри — правил 12 лет, его сын Ахав — 22 года, его первый внук Ахазия — менее двух лет, а второй внук Йорам — 12 лет. Таким образом, окончание сорокалетнего периода зависимости Моава приходится приблизительно на середину правления Йорама. Скорее всего, поход Йорама в Моав, о котором повествует Библия, действительно произошел именно в это время.
Но что же собственно спасло царя Мешу от полного поражения, после того как он принес в жертву своего сына-наследника? И как понять неожиданный уход израильтян накануне их полного военного триумфа? Библия объясняет это «большим гневом на израильтян», и, как ни странно, царь Меша приводит объяснение того же рода: он благодарит бога Кемоша за его вмешательство. Кто же на самом деле пришел на спасение моавитянам? Зная политическую обстановку того времени, нетрудно догадаться, что, вероятнее всего, это были арамейцы, которые, воспользовавшись уходом Йорама в Моав, вторглись на территорию Израиля. Было ли это нападение совершено по собственной инициативе Дамаска или по просьбе царя Моава, нам вряд ли когда-нибудь будет известно. Но мы знаем, что подобный сценарий уже не раз повторялся в истории этого региона. Например, когда израильский царь Баша напал на Иудею и пытался взять Иерусалим, иудейский царь Аса с помощью богатых даров склонил арамейцев к вторжению в Израиль и тем самым заставил израильтян поспешно уйти из его страны. Нечто подобное имело место и в этом случае: получив известие о нападении врагов на его страну, Йорам немедленно снял осаду и поспешил навстречу арамейцам.
Между прочим, в библейской версии имеется косвенное подтверждение именно такого сценария: «И увидел царь Моава, что битва одолевает его, и взял он с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Эдома, но не смогли они» (4 Цар. 3:26). Почему моавитяне, пытаясь переломить ход сражения, стремились убить именно правителя Эдома, второстепенную фигуру, данника Иудеи, а не израильского или иудейского царей, тех, кто на самом деле командовал армией? Ответ напрашивается сам собой: потому что ни израильского, ни иудейского царей уже не было; они поспешно ушли, оставив вместо себя небольшие силы под командованием наместника Эдома. Именно ему было приказано добить моавитян, чего он так и не сумел сделать. Как известно из дальнейшей истории, ни у Йорама, ни тем более у его непосредственных преемников уже не имелось возможностей для нового покорения Моава; все они с трудом сдерживали возраставшую экспансию Дамасского царства. Царь Меша был совершенно прав, давая понять в своей стеле, что он получил полную свободу рук в отношении соседних израильских городов, относившихся к заиорданскому племени Гад. Израильтяне из этого племени остались, действительно, без поддержки своего царя, армия которого была занята либо в войнах с арамейцами, либо в совместной коалиции с ними против наступавшей Ассирии. Именно здесь лежит разгадка чудесного спасения Меши и его побед над израильскими городами в центральном Заиорданье. Ничего удивительного, что об этом важном обстоятельстве царь Меша умолчал: трудно хвастаться чужой поддержкой; но с другой стороны, он был по-своему прав, когда благодарил моавитянского бога Кемоша за посланную ему помощь.
Почему же библейский текст не указал подлинную причину ухода израильтян из Моава? Вероятно, обрыв повествования с неясной концовкой напрямую связан с престижем пророка Элиши, который предсказал, что «Моав будет предан в руки израильтян» (4 Цар. 3:18). Однако, несмотря на ряд побед, пророчество не сбылось, а как бы критически авторы Библии не относились к царям из династии Омри, пророческий дар Элиши был для них вне всякого сомнения.
Некоторые историки противопоставляют данные стелы Меши библейскому повествованию о походе царя Йорама в Моав, утверждая, что более достоверный, с их точки зрения, моавитский источник опровергает библейскую версию. Однако такое противопоставление является результатом формального подхода к источникам. Нужно принять во внимание, что царь Меша дает своего рода краткий исторический обзор покорения Моава Израилем и освобождения страны от подчинения израильским царям, в то время как библейская версия представляет собой всего лишь один из эпизодов этой чуть ли не полувековой эпопеи. Естественно, приравнивать целое к одной из его частей невозможно — два этих источника не противоречат друг другу, а взаимодополняют. Причем, оба они не сообщают подлинную причину поспешного ухода израильтян из Моава и ссылаются либо на гнев всемогущего Бога, либо на милость языческого божества.
Йорам оказался последним израильским царем из династии Омри. Его ранение в битве с арамейцами и вынужденное отстранение от управления государственными делами сыграли роковую для него роль: приближенные царя составили заговор и лишили его престола и жизни.
Многие историки полагают, что причины свержения династии Омри кроются в социальной напряженности в стране и в недовольстве населения насаждением культа Баала. Эта точка зрения навеяна библейским повествованием о борьбе израильских пророков Илии и Элиши против языческих культов, доминировавших в период правления царей этой династии, и основана на обличении ими несправедливости и произвола со стороны Ахава и Изевели. В действительности, заговор, который возглавил военачальник царя, Йеху, вряд ли серьезно отличался от предшествующих переворотов, совершенных Башой или Зимри. Реальным отличием можно считать лишь активное участие в нем левитов, включая самого Элишу. Переворот не был результатом народного восстания или социального движения, а представлял собой не более чем борьбу за власть внутри правящей элиты. Участие в нем левитов добавило лишь религиозную окраску, которая отсутствовала в предыдущих переворотах. Сам Йеху в отличие от Омри был израильского происхождения, но этот факт вряд ли имел серьезное значение во второй половине IX в. до н. э., так как процесс взаимной ассимиляции между древнееврейскими племенами и ханаанейско-аморейским населением зашел уже настолько далеко, что этнические и культурные различия между ними стали несущественны. Куда более важными вещами считались престиж самого царя, поддержка армии, племенной и областной аристократии. В этом плане Йораму повезло значительно меньше, чем его отцу и деду: ему тоже пришлось вести много войн, но они были куда менее успешными. При нем сократилась территория Израильского царства: отпал Моав, арамейцы захватили часть северного Заиорданья. Как следствие, уменьшились доходы и военная добыча. В отличие от Иудеи в Израиле не укоренилась ни одна царская династия, подобная давидидам, поэтому каждый влиятельный военачальник считал себя вправе лишить престола царя, потерявшего поддержку армии и придворных. Что касается социальных и религиозных протестов, то они были гораздо сильнее выражены во времена отца Йорама, Ахава, но это тем не менее не лишило последнего власти, так как он проявил себя удачливым полководцем и успешным государственным деятелем. Йорам, со своей стороны, улучшил отношения с левитами и в период своего правления куда меньше сталкивался с социальными и религиозными волнениями, чем его отец. Однако это не спасло его от переворота и кровавой расправы.
