– Но вы не похожи на человека, который врет, – спокойно отвечает Мари.
– Ну что ж… Спасибо, конечно, – невесело усмехается Букашка. – Хочешь, покажу кое-что?
Она поворачивается к Мари спиной и задирает майку до самых лопаток. Вдоль позвоночника тянется что-то вроде клейма. Три косые линии, точно куриная лапа. Кажется, выжигали каким-то железом. Кожа вокруг каждой линии расползлась и затвердела безобразными рубцами. Несмываемый след жесточайшей пытки. Мари невольно морщится и отводит глаза.
– Это не все, – говорит Букашка. – Еще кое-где такие же метки стоят. Но там я не буду показывать. Верь на слово.
– Ужас какой…
– Это я тоже еще никому не показывала. Тебе первой. Чтоб ты мне поверила.
– Но я и так вам верю.
– Почему-то именно тебе захотелось рассказать. Сама не знаю, с чего бы…
Букашка опускает майку. И, словно подводя в разговоре черту, глубоко вздыхает.
– А знаете, Букашка…
– М-м?
– Со мной тоже происходит одна история, о которой я еще никому не рассказывала. Хотите послушать?
– Давай, – кивает Букашка.
– У меня есть сестра. На два года старше. Нас двое в семье.
– Угу…
– Ну вот. Месяца два назад она сказала: «А сейчас я пойду и буду долго-долго спать». Так и объявила за ужином, перед всей семьей. Никто, понятно, внимания не обратил. Было только семь часов, но сестра вечно спит как попало, так что ничего неожиданного в ее словах не было. Помню, я даже сказала «спокойной ночи». А она даже не поужинала толком. Ушла к себе в комнату, легла в постель. Да с тех пор так и спит.
– Что… Всю дорогу?
– Ага.
Букашка хмурится:
– И еще ни разу не просыпалась?
– Иногда, похоже, все-таки просыпается, – отвечает Мари. – Если перед кроватью еду поставить, на следующий день в тарелке меньше становится. И в туалет, по-моему, ходит. Изредка принимает душ, меняет пижаму.
То есть минимум жизни поддерживает. Но только по крайней необходимости. А главное – ни я, ни родители еще ни разу не видели, чтобы она просыпалась. Когда бы я к ней ни зашла – она спит. Да не притворяется, спит как убитая. То есть буквально. Вообще не двигается, и дыханья почти не слышно. Самый настоящий труп. Хоть кричи на нее, хоть за плечи тряси – бесполезно.
– А врача вызывали?
– Участковый врач иногда заходит. Такой, вроде домашнего доктора, общее состояние здоровья проверяет. Но по его мнению, солидное обследование здесь и не требуется. Дескать, ничего ужасного с сестрой пока не происходит. Температура нормальная. И пульс, и давление понизились, но не критично. Как-то питается, поэтому в капельнице нужды нет. Просто впал человек в глубокую спячку. Конечно, будь это похоже на кому, тогда нужно было бы караул кричать. А раз она все-таки просыпается и важнейшие функции жизни поддерживает, то и лечить ее вроде не от чего… Я уже и к психиатру сходила. Но психиатрия с такими проблемами еще не сталкивалась. Если человек заявил: «сейчас пойду и надолго засну», а потом пошел и надолго заснул, – значит, его психика этого требовала. И лучше всего оставить его в покое, пока сам не проснется. Так мне сказали. А если, мол, и надо от чего-то лечить, то на основе беседы с пациентом. То есть уже после пробуждения… Вот мы ее больше будить и не пытаемся.
– А что же в больницу не свозите, на обследование?
– Родители надеются, что все обойдется. Мол, если дать сестре выспаться хорошенько, однажды она проснется как огурчик, и жизнь вернется в нормальное русло. Цепляются за эту надежду, как утопающий за соломинку. Но я так не могу. У меня уже никаких сил не осталось. Два месяца кряду непонятно с чего родная сестра не может проснуться…
– Так вот почему ты ночью по улицам шатаешься?
– Уснуть не получается, – кивает Мари. – Только закрою глаза – сразу мысли о сестре за стенкой. А когда совсем невмоготу, ухожу из дома куда подальше.
– Два месяца… Это ведь ужас как долго.
Мари снова кивает.
– Послушай, – говорит Букашка. – Я, конечно, не знаю никаких подробностей. Но, по-моему, твоя сестра должна была мучиться от какой-то большой проблемы. Такой, которую она в одиночку ни решить, ни даже понять не могла. И тогда она залезла в постель и убежала в свой сон. Подальше от этого мира и этой проблемы. Кажется, я ее хорошо понимаю. Словно сама в ее шкуре побывала…
– А у вас есть сестры или братья?
– Два брата, оба младшие.
– Вы с ними дружите?
– Когда-то дружили, – вспоминает Букашка. – Сейчас непонятно. Слишком давно не виделись.
– А я, если честно, сестру свою толком не знаю, – признается Мари. – Чем она до сих пор жила каждый день, о чем думала, с кем дружила – понятия не имею. И что ее могло мучить, даже представить себе не могу… Может, и странно такое говорить. Столько лет под одной крышей, а даже не присядем никогда, не поговорим как сестра с сестрой. Она в своих делах по уши, я в своих. И ведь даже не скажешь, что отношения плохие. С тех пор как выросли, не поссорились ни разу. Просто уже очень давно каждый живет своей жизнью…
Мари замолкает, уставившись в телевизор, который ничего не показывает.
– Ну а что она за человек? – уточняет Букашка. – Про внутренний мир не знаешь, ладно. А внешние стороны, характер? Что ты вообще можешь рассказать о своей сестре?
– Двадцать один год. Студентка колледжа. Такой частный колледж, где дочек богатых родителей обучают секретарскому пилотажу. Факультет социологии. Хотя социология, по-моему, ей до лампочки. Просто закинула документы в подходящий вуз – и сдает экзамены абы как, лишь бы в итоге диплом получить. Иногда мне на карманные расходы подкидывает, а я за нее рефераты пишу. Еще моделью подрабатывает в журналах, а то и актрисой на телевидении.
– В телевизоре? В какой передаче?
– Да в ерунде всякой. Например, в одной викторине держит в руках товар фирмы-спонсора и улыбается как манекен. Эта викторина уже прошла, больше не показывают. В рекламе несколько раз снялась. Последний раз, кажется, рекламировала транспортные услуги для переезда в новое жилье… Ну и все остальное в том же духе.
– Наверное, красивая?
– Все говорят, что да… На меня совсем не похожа.
– Эх, – вздыхает Букашка. – Хоть бы в следующей жизни красивой родиться…
– Может, странно так говорить, – чуть замявшись, признается Мари, – но во сне сестра и правда очень красивая. Может, даже красивее, чем в реальной жизни. Вся прозрачная, будто светится. Даже я, ее сестра, глаз не могу отвести.
– Прямо спящая красавица какая-то, – грустно улыбается Букашка.
– И не говорите…
– Значит, кто-то ее поцелует – и она проснется?
