Третий сектор, к юго-востоку от Лейпцига, сильно отличался от двух предыдущих. Он также в гораздо лучшем виде сохранился до наших дней
[745]. В решающий первый день сражение в этом секторе происходило исключительно на территории к югу от Лейпцига, вдоль линии, тянувшейся от Марклейберг на реке Пляйсе до Либертвольквитца и за ним к деревне Зайфертсхайн. Главной особенностью этой местности является водораздел, идущий от берегов Пляйсе к Либертвольквитцу, общей протяженностью пять с половиной километров.
Г. Каткарт, бывший участником сражения, писал, что деревня Либертвольквитц «стояла на вершине холма, который образовывал по отношению к ней правильный гласис'. Водораздел шел на всем протяжении от края Либертвольквитцкой возвышенности к реке Пляйсе, проходя позади Вахау и господствуя над ним. Эта позиция не могла остаться незамеченной опытным офицером, так как на этой малопривлекательной местности она являлась единственным в своем роде местом, откуда можно было прикрыть Лейпциг с южного направления»
[746].
Водораздел при Либертвольквитце давал Наполеону много преимуществ. Отсюда открывался великолепный вид на большую часть местности к югу и востоку. Он представлял идеальную линию огня для большого числа сконцентрированной артиллерии. За склоном водораздела можно было скрыть армию противника. С точки зрения войск, собиравшихся атаковать водораздел, подобранное Каткартом слово «гласис»
[747] как нельзя лучше описывало рельеф местности. Особенно южный склон от Госса до водораздела между Либертвольквитц и Вахау представлял собой голую и убийственно открытую местность, без каких бы то ни было намеков на укрытие.
Как отмечал один из лучших историков этого сражения, «местность сильно благоприятствовала достижению целей, поставленных перед собой Наполеоном». На юге у него имелись превосходные оборонительные позиции, которые также являлись хорошим потенциальным плацдармом для контрнаступления. Его можно было начать неожиданно из-за водораздела в районе Либертвольквитца и затем обрушиться на силы коалиции, чьи движения сковывались плотным артиллерийским огнем, который велся бы по ним сверху. Местность к западу от города, позади Пляйсе, чрезвычайно затрудняла любую атаку с этого направления. Сравнительно небольшой отряд оборонявшихся мог блокировать немногочисленные узкие подходы к городу и сдерживать натиск превосходящих сил противника неопределенно долгое время. Более того, вся местность к востоку от Пляйсе была усеяна деревнями, дома в которых были порядочного размера, сложены из камня и огорожены прочными садовыми стенами. По мере приближения к городу дома становились прочнее и встречались чаще, а старые ворота и стены Лейпцига и его предместья также предоставляли оборонявшимся желанное укрытие.
Неудобство позиции Наполеона состояло в том, что местность к востоку от Пляйсе позволяла крупной армии развернуться полностью. Если бы союзники получили шанс в полной мере воспользоваться своим преимуществом по части количества войск и огневой мощи, тогда французскому императору потребовалось бы приложить максимум усилий, чтобы сдержать их натиск. Если бы Наполеон был вынужден отступить, всей французской армии пришлось бы отходить по узким улицам Лейпцига, через единственный в городе мост через реку Эльстер и по длинной мощеной дороге через Линденау, которая вела на запад и в конечном счете упиралась в Рейн. Если бы союзники овладели Линденау, это грозило бы французам катастрофой, однако это могло произойти лишь в результате величайшей небрежности — настолько легко было оборонять деревню и подходы к ней. Но и без этого проход огромной армии, раненых и обозов через Лейпциг и Линденау был сопряжен с неизбежным риском, особенно после проигранного сражения
[748].
Однако оперативный план сражения, подготовленный К.Ф. Шварценбергом, казалось, являлся гарантией того, что Наполеону не стоило бояться поражения. Главнокомандующего нельзя винить за то, что ни Бернадота, ни Беннигсена не оказалось на поле боя 16 октября. Причины нерешительности Бернадота были раскрыты выше, а Польская армия Л.Л. Беннигсена двигалась от Дрездена с максимально возможной скоростью. Однако Шварценберга можно обвинить в том, что он планировал развернуть войска Блюхера и значительную часть Богемской армии к западу от Лейпцига, где рельеф местности не позволил бы большей части этих войск схлестнуться с врагом. Предполагалось, что костяк австрийской армии пойдет в наступление, переправившись через Пляйсе при Конневитце и Дёлице. Затем он должен был атаковать правый фланг линии Наполеона восточнее реки и отрезать неприятелю пути отступления к Лейпцигу. Этот план не имел смысла. Переправа через Пляйсе в лучшем случае отняла бы много сил и времени. Даже если бы в конечном счете численное превосходство позволило австрийцам взять верх, и часть их подразделений оказалась бы на противоположном берегу реки, им пришлось бы вести наступление в непосредственной близости от резервов Наполеона, и у них не было бы шанса развить свой первоначальный успех.
Однако поистине странным был план Шварценберга в том, что касалось резервного корпуса великого князя Константина Павловича, включавшего русских и прусских гвардейцев, который планировалось развернуть на западном берегу Эльстера, чтобы поддержать атаки австрийцев. Сверх этого Шварценберг намеревался задействовать как армию Блюхера, так и австрийский «корпус» генерала И. Гиулая при атаке Линденау — на местности, где развертывание десятков тысяч войск было немыслимо. Если бы первоначальный план Шварценберга был реализован, 54 тыс. солдатам пришлось бы просачиваться через узкий проход, чтобы атаковать Конневитц, 75-тысячное войско пыталось бы дойти до Линденау, а против основных сил наполеоновской армии к востоку от реки было бы выставлено всего 72 тыс. солдат
[749].
Этот план был столь очевидно провальным, что все главные советники Александра I выступили против него, а сам император был вынужден пойти на конфликт с Шварценбергом. Александр обычно был очень тактичен с главнокомандующим, а Шварценберг своим поведением являл образец учтивости и почтения по отношению к российскому императору. На этот раз, однако, австриец упорно отстаивал свой план, и по этому поводу разгорелся спор. В результате линия наступления Блюхера была обращена в сторону восточного берега Эльстера: ему предстояло идти на Лейпциг по главной дороге, ведущей к городу от Галле. Резервный корпус великого князя Константина был также брошен на восточный берег, хотя гвардейцы дошли всего лишь до Роты, остановившись аккурат перед мостом через Пляйсе и находясь все еще в 10 км позади передней линии российских дивизий. Однако никакие аргументы не могли заставить Шварценберга отказаться от его главной идеи, которая заключалась в том, чтобы задействовать австрийскую армию на западном берегу Эльстера
[750].
