Бездействие Силезской армии позволило Наполеону отойти, перевести дух и затем внезапно атаковать 12-тысячный отряд, который ранее, 12 марта, занял Реймс, под командованием Э.Ф. Сен-При, в 1812 г. бывшего начальником штаба П.И. Багратиона. Хотя потери французов при Лаоне составили по крайней мере 6 тыс. человек, из Парижа подошли подкрепления, и в распоряжении Наполеона вновь оказалось 40 тыс. солдат. Этого было более чем достаточно, чтобы нанести поражение Сен-При, тем более что Наполеон застал войска коалиции врасплох. В какой-то мере Сен-При сам был виноват в том, что не принял должных мер предосторожности, однако сложно было предположить, что армия Блюхера встанет как вкопанная, потеряет из виду Наполеона и не сможет предупредить о перемещении его войск. Часть отряда Сен-При состояла из прусского ландвера, который рассредоточился на местности в поисках продовольствия и оказал слабое сопротивление, когда французы атаковали 13 марта. Однако русские полки Сен-При его собственного 8-го пехотного корпуса состояли из более стойких вояк и сумели вступить в беспощадный бой с противником, несмотря на то, что их генерал был серьезно ранен и не участвовал в сражении с самого его начала.
Главным оплотом сопротивления русских был Рязанский пехотный полк — старая боевая единица с хорошим послужным списком, созданная Петром I в 1703 г. За время последней войны полк сражался под Бородино, Баутценом и Лейпцигом: в результате 35% офицеров полка были убиты или ранены, а 32% солдат удостоились военных наград. Сам генерал Э.Ф. Сен-При пользовался популярностью в своих войсках, о которых он хорошо заботился, например, употребив средства, полученные в результате захвата казны одного из французских полков, для покупки новой одежды для своих солдат зимой 1813–1814 гг. Особенно близкие отношения сложились у него с Рязанским пехотным полком, который он называл «гвардейцами 8-го корпуса». Командиром Рязанского полка был умевший вдохновлять своих подчиненных полковник И.Н. Скобелев — сын государственного крестьянина, который прослужил двенадцать лет, прежде чем получил указанное звание. 13 марта среди неразберихи сражения третий батальон Рязанского пехотного полка оборонял бруствер напротив главных ворот Реймса и отбил атаки французов, пытавшихся ворваться в город. Тем временем первый батальон полка, изначально находившийся в двух километрах от городских стен, построился в каре против французской кавалерии и, поместив в центр каре раненого Э.Ф. Сен-При, пробился туда, где держал оборону третий батальон. Два батальона Рязанского пехотного полка затем сформировали ядро русского арьергарда под командованием Скобелева, который сдерживал натиск французов достаточно долго для того, чтобы большая часть 8-го корпуса успела выбраться из города и перестроиться за пределами городской черты. Сам Рязанский полк был отрезан, но смог уйти от неприятеля по городским закоулкам при помощи местного проводника-роялиста
[861].
Нанеся поражение Э.Ф. Сен-При, Наполеон дал своим войскам двухдневный отдых в Реймсе, прежде чем бросить их на юг против К.Ф. Шварценберга. В то же время первые три недели марта были очень напряженным временем для лиц, входивших в состав ставки коалиции, и прежде всего для Александра I. Российский император был не лишен военного таланта, но он нервничал, и ему не хватало уверенности. Переписка, которую он вел в марте 1814 г., свидетельствует о наличии у него опасений, что история может повториться. Александр I был взбешен тем, что Шварценберг в очередной раз наступал крайне осторожно и медленно — и это тогда, когда армии Блюхера грозила серьезная опасность. Российский император постоянно пытался подгонять Шварценберга, одновременно с беспокойством осведомляясь о безопасности Блюхера и Сен-При и сетуя на то, что известия от них поступали так редко. 12 марта в ставке коалиции разыгралась неприятная сцена, когда Александр I спросил Меттерниха о существовании секретных приказов, которые Шварценберг получал от австрийской стороны и которые сдерживали продвижение главной армии. Тогда же Фридрих-Вильгельм III выкрикнул, что австрийцы предают дело коалиции и обрекают прусских и русских солдат армии Блюхера на гибель. Поступившие сведения о поражении Сен-При, разумеется, отнюдь не развеяли опасений Александра I. Помня о февральских событиях, он боялся, что, как и тогда, армейский корпус П.X. Витгенштейна и авангард П.П. Палена будут отрезаны и станут уязвимыми для внезапного нападения. А.Ф. Ланжерон вспоминал, что скорость и отвага Наполеона, проявленные им в феврале, выбили союзников из колеи: «Мы полагали, что его появления можно ждать, откуда угодно». Как ни к кому другому все вышесказанное относилось к Александру I
[862].
Тем не менее Александр I справедливо полагал, что стратегия Наполеона на тот момент состояла в нанесении удара по правому флангу и тылу главной армии в надежде на то, что французам удастся отрезать и уничтожить один из ее армейских корпусов. На самом деле, если Наполеон собирался атаковать главную армию коалиции, возможность сделать это у него имелась только тогда. Он был вынужден оставить маршалов Мармона и Мортье с 20 тыс. солдат для наблюдения за 100-тысячным войском Блюхера. Маршал Макдональд охранял южные подступы к Парижу, имея при себе 30 тыс. воинов против 122-тысячной армии Шварценберга. Поэтому в распоряжении самого Наполеона имелось едва 20 тыс. человек, когда 17 марта он направился к югу от Реймса в надежде застать Шварценберга врасплох. Во время марша он мог рассчитывать получить из Парижа в качестве подкрепления несколько тысяч солдат, но даже если бы он затем соединился с Макдональдом, главная армия коалиции все равно более чем вдвое превосходила численность войск французского императора. 21 марта, когда Наполеон обнаружил, что при Арси-сюр-Об ему противостоит целая армия Шварценберга, он понял, что его наступление провалилось, и что ему не остается ничего иного, кроме как отступить.
Именно в тот момент решение коалиции вторгнуться во Францию зимой и не дать Наполеону сформировать новую армию по-настоящему себя оправдало. В депо французского императора не оставалось резервов, а два месяца непрестанных маршей и боев ослабили его армию. После отступления от Арси у Наполеона оставалось всего два варианта. Он мог отступить к столице и сконцентрировать здесь всех солдат и национальную гвардию, которую ему удалось бы собрать, для обороны Парижа. Его присутствие держало бы в благоговейном страхе все оппозиционные ему силы в столице. Занявшее оборону на холмах, в садах и зданиях в окрестностях Парижа, даже 90-тысячное войско под командованием самого Наполеона стало бы для коалиции крепким орешком
[863].
