Самым младшим по возрасту генералом в окружении Александра был генерал-майор граф X.А. Ливен. Уравновешенный, тактичный, скромный и трудолюбивый Ливен занимал неприметный на первый взгляд пост начальника личной походной канцелярии императора. На самом же деле эта должность давала очень широкие полномочия. Павел I ввел в России прусскую систему военной администрации, в которой главнокомандующим являлся сам император, управлявший армией через своего генерал-адъютанта, который в принципе был не более чем секретарем. Собственно военный министр находился в Берлине, изредка встречался с королем и отвечал за то, чтобы обмундирование армии было в надлежащем виде. Даже в Пруссии королевский генерал-адъютант неизбежно сосредоточивал в своих руках большую власть. В России ни Павел, ни Александр и близко не стояли к Фридриху по части осведомленности во всех деталях военной службы. А это неизбежно вело к возрастанию роли генерал-адъютанта Ливена, которого один историк справедливо назвал «первым заместителем императора по военным делам»
[78]. Хотя со времен средневековья предки Ливена были выходцами скорее из Ливонии, чем Германии, его самого лучше всего охарактеризовать как представителя знати прибалтийских немцев. Как и в случае со многими генералами и старшими офицерами, также происходившими из прибалтийских немцев, самоидентификация Ливена была делом сложным, однако его лояльность не вызывала сомнений. Тот факт, что он был немцем, означал прежде всего то, что он был убежденным лютеранином, со всей свойственной данному религиозному течению приверженностью долгу, трудолюбию и послушанию. Родившись в Киеве, где его отец был военным губернатором, Ливен получил образование в Петербурге и всю свою сознательную жизнь провел при императорском дворе, а также в качестве посла. Не удивительно, что языками, которым он отдавал предпочтение, были французский, являвшийся лингва-франка для высших слоев общества всех стран, и русский язык армии. Его политические симпатии были всецело на стороне России; к этому добавлялась сильная личная преданность Александру I и династии Романовых, которая была у него более ярко выражена, чем у большинства выходцев из прибалтийских провинций
[79].
Подобной личной привязанностью X. А. Ливен был отчасти обязан службе в качестве офицера лейб-гвардии Семеновского полка, шефом которого являлся Александр с момента своего совершеннолетия. Будучи основан Петром Великим в 1683 г. вместе со своим полком-побратимом Преображенским, Семеновский полк воспитал многих ближайших помощников Александра I, включая П.М. Волконского, ранее исполнявшего обязанности Ливена. В системе правления, состоявшей из множества сетей и «семей», семеновцы были в числе личных приверженцев императора. Именно этот полк нес караул вокруг дворца в ночь, когда был свергнут Павел I.
Однако прежде всего положение и лояльность Ливена определялись тем обстоятельством, что его мать была ближайшей подругой вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Александра; она была ее главной фрейлиной и воспитательницей детей императорской фамилии, которые и во взрослой жизни продолжали питать нежные чувства к Шарлоте Ливен. Одна из ее бывших подопечных, великая княгиня Анна (впоследствии ставшая королевой Нидерландов), писала: «Разве не было ее исключительной привилегией право бранить членов императорской фамилии — право, которое не дается ни императорским указом, ни наследственным титулом?» Столь прочные связи с императорской фамилией ценились на вес золота. Титулы, имения и всяческого рода покровительство буквально обрушились на головы Шарлоты и ее детей. Старший брат Ливена — К.А. Ливен стал генералом, а впоследствии служил в качестве министра народного просвещения. Его младший брат, И.А. Ливен отличился в 1807 г. и был ранен в сражении при Прёйсиш-Эйлау. Повествование романа Л.Н. Толстого начинается описанием светского вечера в доме Анны Шерер, верной наперсницы императрицы Марии. В реальной жизни лицом, наиболее подходившим под описание Анны Шерер, являлась Шарлота Ливен
[80].
Во время своей первой встречи 25 июня Александр и Наполеон имели почти двухчасовую беседу тет-а-тет. Оба были мастерами по части лести и обольщения, и каждый намеревался завоевать симпатии и расположение другого. Несомненно, ими были высказаны многие мысли, которые ни один из правителей не решился бы зафиксировать на бумаге, не говоря уже о том, чтобы внести их в текст договора. В ранних работах как российских, так и французских авторов порой высказывается идея о том, что Наполеону удалось привести Александра в замешательство, и что именно это отчасти объясняет условия русско-французского договора. Однако вряд ли следует принимать восхищение Александра Наполеоном за чистую монету, особенно в те моменты, когда он вел переговоры с французскими дипломатами. Секретные инструкции, которые он дал Куракину и Лобанову после серии бесед с французским императором, основывались на хладнокровном и реалистичном понимании интересов, а также слабых и сильных сторон России и Наполеона
[81].
В конечном счете по условиям Тильзитского мира Александр получил большую часть того, что хотел. Прежде всего он добился мира, значившего больше, чем временное перемирие, избежав традиционной для побежденной стороны территориальных уступок и военных репараций
[82]. Помимо этого важнейшей его задачей было спасение Пруссии, к которому российского императора подвигало как чувство лояльности по отношению к королю и королеве Пруссии, так и те соображения, что Россия желала иметь Пруссию в качестве союзника против будущей французской экспансии в восточном направлении. Достижение этой цели далось Александру большой ценой. Французы на тот момент оккупировали территорию всей Пруссии, а у российской армии не было возможности ее отвоевать. Наполеон предпочел бы разделить Пруссию, оставив восточные ее регионы — преимущественно польские земли — Александру и распределив остальную часть королевства между своими германскими сателлитами.
Сохранение Пруссии как единого государства, следовательно, явилось победой российской дипломатии, хотя и не вполне определенной. Пруссия теряла часть территории и населения. Ее польские провинции получали статус нового небольшого государства — так называемого герцогства Варшавского. Его правителем предстояло стать королю Саксонии, чьи предки на протяжении большей части XVIII в. являлись королями Польши. Новое герцогство было полностью покорно воле Наполеона и потенциально представляло большую опасность для России — и как плацдарм для будущего вторжения в западные пределы Российской империи, и как источник вдохновения для всех поляков, мечтавших о реставрации польского государства в его прежних границах. Вынужденное сократить численность своей армии и выплатить крупные военные репарации, перекроенное прусское государство было слишком уязвимо для сил Наполеона и не могло служить защитным барьером для России, что стало очевидно в 1811–1812 гг. Тем не менее настойчивость Александра в вопросе сохранения государственности Пруссии принесла плоды в 1813 г., когда прусская армия сыграла одну из ключевых ролей в поражении Наполеона.
