ВВЕДЕНИЕ
Победа России над Наполеоном — один из наиболее драматичных эпизодов в истории Европы. Но дорога, ведущая к этой победе, отнюдь не была прямой. Не только в 1812, но и на протяжении значительной части 1813 г. исход войны оставался неясным, причем успех в большинстве случаев, казалось, сопутствовал Наполеону. Личная история последнего в эти годы представляет собой повесть о высокомерии и возмездии. В этой повести много второстепенных персонажей, делающих ее интереснее и нередко вызывающих наше сочувствие. Она охватывает два величайших сражения европейской истории — при Бородино и Лейпциге — и множество других сюжетов, представляющих большой интерес для военного историка. Она также может много рассказать об истории, культуре и политике Европы того времени. С точки зрения России, важным эпизодом этой повести было ее счастливое окончание. Великая армия Наполеона была разбита на просторах России в 1812 г. В 1813 г. она потерпела поражение на полях Германии. На протяжении самой длительной военной кампании в истории Европы русская армия преследовала французскую на всем пути от Москвы до Парижа и 31 марта 1814 г. привела войска победоносной коалиции в столицу врага.
Желание рассказать эту историю возникло у меня по очень многим причинам. С одной стороны, это просто цель данной книги. Но я принадлежу к числу старомодных историков, которым нравится, когда их истории становятся истиной или по крайней мере настолько близкими к истине, насколько это позволяет сделать добросовестное, умелое и тщательное изучение доступных источников. Много лет назад я пришел к заключению, что история в том виде, в каком она представлена в западноевропейской и американской литературе, далека от истины. Тот факт, что от раза к разу мне приходилось слышать ложную историю, стал меня раздражать. Другая цель этой книги состоит, следовательно, в том, чтобы поведать историю о том, как и почему Россия одержала победу над Наполеоном, и сделать это таким образом, который кажется мне более правильным
[1].
Не удивительно, что в книгах, написанных британскими, французскими и американскими авторами, события 1812–1814 гг. обычно предстают в искаженном свете. Популярные работы об эпохе Наполеона неизменно следуют в русле определенной традиции. В Великобритании, например, книжные полки ломятся под книгами о Нельсоне и Трафальгаре или Веллингтоне и Ватерлоо. Они написаны в жанре героического повествования и являются важным фактором формирования британского национального самосознания. Наполеон и его армия также по-прежнему представляют интерес как для англо-, так и франкоязычной аудитории. Во всяком случае, нельзя ожидать, что большинство авторов были в состоянии читать на нескольких языках и имели возможность для работы в архивах различных стран. Предполагается, что они черпают сведения из работ специалистов. Что касается роли России в поражении Наполеона, то исследований подобного рода и специалистов в данном вопросе не существует. Ни один ученый на Западе еще не написал книгу о военных действиях России против Наполеона. Самый надежный способ исключить себя из списка кандидатов на получение места в любом великобританском, не говоря уже об американском, университете, это сказать, что вы хотите заниматься историей сражений, дипломатии и королей
[2].
Во многих областях военной истории исследовательский пробел, оставленный университетами, восполняется трудами армейских штабных колледжей. Существует ряд прекрасных книг, написанных военными специалистами (которые часто, но не всегда состояли на офицерской службе) о наполеоновской эпохе, но и они почти не касаются России
[3]. Одна из причин, по которой военные специалисты избегали писать о России, состоит в том, что для иностранных исследователей военные архивы стали доступны только с 1991 г. Еще большее значение, однако, имела убежденность в том, что французская и прусские армии в наполеоновскую эпоху заслуживают большего исследовательского внимания, поскольку они считались более современными. Военный гений Наполеона всегда имел непреходящее значение для исследователя, при этом и французская армия рассматривалась как новое слово в области современного военного дела, поскольку имела в своем составе общевойсковые дивизии и корпуса. В случае с Пруссией внимание исследователя привлекал Клаузевиц, обыкновенно считавшийся величайшим мыслителем современной теории войны. Кроме того, считалось, что именно в Пруссии появились два других ключевых элемента военного дела той эпохи: первый генеральный штаб современного образца и комплектуемая по призыву армия, отличающаяся особенной эффективностью и высоким моральным духом. Напротив, казалось, не было большого смысла тратить усилия на изучение русского языка и выуживание информации из архивов лишь для того, чтобы изучать армию, которая на тот момент определенно являлась армией старого порядка. В результате роль России в этой истории игнорируется или понимается неверно историками, которые смотрят на Россию через призму франко- и немецкоязычных источников.
Что касается французских источников
[4], то взгляд на армию или кампанию глазами противника таит в себе очевидную опасность. Несомненно, что французские офицеры обычно писали рапорты или мемуары с целью добиться повышения по службе, потешить самолюбие, стяжать славу или оправдать свои действия. Глядя на военную форму той эпохи, мы не можем надеяться на то, что обнаружим в тех, кто ее носил, излишнюю скромность или желание остаться в тени. Напротив, как в наполеоновской армии, так и в армиях его противников процветало решительное и хвастливое превознесение самих себя. Если французы по сравнению с другими и отличались большим бахвальством, то они имели на то некоторые основания, поскольку именно французская армия до 1812 г. пользовалась в Европе наибольшим уважением. При столкновении с русскими их обыкновенное чувство превосходства порой усиливалось из-за почти колониального презрения к неразумным варварам с окраин Европы. Сам Наполеон задавал подобный тон, направляя лишь немногие лестные слова в адрес всех отрядов русской армии, за исключением казаков. Возможно, это в какой-то мере было французской вариацией на тему экзотичности и ориентализма. В равной степени полезно было возложение вины за поражение на казаков или погодные условия. Поскольку у французской армии не было казаков, а погода явилась «несправедливым» деянием Господа, ни одному французскому офицеру не приходилось опасаться, что, указывая на подобные причины неудачи, он ставил под сомнение свою собственную храбрость или профессиональные качества. То, каким образом англоязычные авторы часто без должного критицизма повторяют свидетельства французов, с большой долей вероятности способно довести до отчаяния того, кому доводилось изучать русские источники или просто бывать на местах описываемых сражений.
